Грязная работа
Шрифт:
Демон перекатился и сбросил ее — она пролетела по воздуху шагов двадцать и шмякнулась о борт корабля.
Из-за Чарли выступила другая гарпия, потрепав его на ходу по затылку:
— Мы сейчас к тебе вернемся, дорогуша. Я, кстати, Маха, и Люминатус — это мы. Ну, станем через минутку.
Гарпии накинулись на быкоглавого скопом — с каждым взмахом когтей они выдирали из него куски мяса и кости. Две взмыли в воздух и барражировали над демоном, а он отбивался — иногда попадал, но от выстрелов сильно ослаб, и через пару минут все было кончено. С него ободрали плоть почти дочиста. Маха держала его башку за рога, словно руль мотоцикла, хотя адские челюсти продолжали щелкать.
— Твоя очередь, душекрад, — сказала Маха.
— Ага, твоя, — подтвердила Немайн, обнажив когти.
Наступая на Чарли, Маха держала перед собой бычью голову. Чарли отползал спиной, а зубы щелкали в каких-то дюймах от его лица.
— Секундочку, — произнесла Бабд.
Две сестры остановились и повернулись к той, что стояла над останками демона.
— Мы не кончили.
Она сделала всего шаг, когда что-то врезалось в нее, словно ком тьмы, и тварь пропала с глаз. Чарли еще раз глянул на башку демона, что неуклонно к нему приближалась, но тут раздался громкий шмяк, и Маху сдернуло куда-то прочь, будто ее за лодыжку привязали к резиновому бинту.
Вновь раздался пронзительный визг, и Чарли увидел, как двух гарпий мотыляет во мраке, где плескался хаос. Он вообще не понимал, что происходит. Перед глазами все как нарочно расплывалось.
Он перевел взгляд на Немайн, уже подступавшую к нему вплотную. С ее когтей капал яд. Но вот на краю его зрения появилась крохотная ручка — и голова Морриган взорвалась и будто разлетелась на тысячу звезд.
Чарли повернул голову туда, откуда возникла ручка.
— Привет, папуля, — сказала Софи.
— Привет, солнышко, — промолвил Чарли.
Вот теперь он все понял: Морриган драли на части адские псы. Одна гарпия оторвалась, подпрыгнула в воздух, развернула крылья и с визгом бросилась в пике на Софи.
Девочка подняла руку, словно решила помахать твари на прощанье, и Морриган, испарившись, осела на воду моросью черной слизи. Души — тысячи душ, что поглотила она за многие века, — воспарили в воздух: по гроту закружили красные точки, будто огромная каверна застыла посреди фейерверка.
— Тебе здесь ни к чему, солнышко, — сказал Чарли.
— К чему, — ответила Софи.
— Мне нужно было все починить и отправить их обратно. Я Люминатус.
— Ты…
— Ага, — как бы между прочим ответила она тем голосом Повелителя Тьмы и Смерти, что обычно так раздражает в шестилетках.
Адские псы вдвоем накинулись на оставшуюся Морриган и разорвали ее пополам у Чарли на глазах.
— Нет, солнышко, — сказал Чарли.
Софи подняла руку, и Бабд испарилась вслед за остальными, а души опять взмыли искрами от костра.
— Пойдем домой, папуля, — сказала Софи.
— Нет, — повторил Чарли, с огромным трудом поднимая голову.
— Нам еще нужно кое-что забрать. — Его качнуло вперед, и один адский пес подскочил и принял его себе на спину.
Вся армия беличьего народца собралась у носа корабля, и в лапках у каждого светилось по сосуду — они забрали души.
— Этот? — спросила Софи.
Она взяла у Боба компакт-диск и протянула Чарли.
Он перевернул диск и прижал к груди.
— Знаешь, солнышко, что это?
— Ага. Пойдем домой, папуля.
Чарли обмяк прямо на спину Элвину. Софи и беличий народец поддерживали его всю дорогу из Преисподней.
А Мятник Свеж донес его до машины.
Врач пришел и ушел. Когда к Чарли вернулось сознание, он лежал дома в постели, а Одри протирала ему лоб влажной салфеткой.
— Привет, — сказал он.
— Привет, — ответила Одри.
— Софи тебе сказала?
— Да.
— Они так быстро вырастают, — сказал Чарли.
— Ага, — улыбнулась Одри.
— Я вот что достал. — Он залез под защитную пластину и вынул компакт-диск Сары Маклахлан, который пульсировал красным светом.
Одри кивнула и протянула руку.
— Давай положим его сюда, чтобы ты мог за ним присматривать. — Едва ее пальцы дотронулись до коробки, свет погас, а Одри содрогнулась.
— Ох господи, — произнесла она.
— Одри. — Чарли попробовал сесть, но боль отшвырнула его на спину.
— Ай. Одри, что произошло? Они ее забрали? Они забрали ее душу?
Одри посмотрела себе на грудь, потом на Чарли — в глазах ее стояли слезы.
— Нет, Чарли, это я, — ответила она.
— Но ты его уже трогала — той ночью в кладовке. Почему этого не произошло тогда?
— Наверное, тогда я была не готова.
Чарли взял ее за руку и сжал — а потом сжал гораздо сильнее, чем намеревался, потому что по нему прокатилась волна боли.
— Черт побери, — вымолвил он, задыхаясь.
— Я думал, там все темно, Одри. Что все духовное жутко. А ты мне раскрыла глаза.
— Я рада, — сказала Одри.
— Поневоле задумаешься, не надо ли мне было переспать с поэтессой, чтобы понять, как мир возгоняется до слов.
— Да. Мне кажется, Чарли, у тебя душа поэта.
— И художницу нужно было любить — чувствовать волну мазка, впитать ее краски и текстуры и увидеть, как все на самом деле.
— Да, — сказала Одри, кончиками пальцев гладя его по волосам.
— У тебя такое чудесное воображение.
— Я думаю, — произнес Чарли — голос его тончал, дыхание учащалось, — надо было завалить в постель ученую, чтоб понять всю механику вселенной, почуять ее хребтом.
— Да, чтобы чувствовать весь мир, — сказала Одри.