Грязная работа
Шрифт:
— Че? — произнесли Торговцы Смертью и опять — хором.
— Ребята, вы такие лапочки, — не выдержала Одри.
— Их зовут Морриган. Женщины-вороны — олицетворения смерти в облике прекрасных воительниц, которые умеют превращаться в птиц. Их трое, и все они — часть такой коллективной королевы Преисподней, ее зовут Морриган.
Чарли отстранился от нее, чтобы посмотреть в глаза.
— А ты откуда знаешь?
— Только что посмотрела в Интернете. — Одри слезла с Чарли, собрала бумаги со стола и стала читать:
— «Морриган
Бабд — ярость, страсть битвы и убийства; говорят, она собирает семя павших воинов и силу его пускает на то, чтобы вдохновить в бою сексуальный пыл, подлинную жажду крови.
И Немайн — неистовство, говорят, она гонит воинов в битву таким душераздирающим воем, что вражеские солдаты могут умереть от испуга. Ее когти ядовиты, одна царапина способна убить, но она стряхивает яд в глаза врагам, чтобы ослепить их».
— Точно, — сказал Мятник Свеж.
— У той, что была в метро, с когтей капало.
— Ну да, — подтвердил Чарли, — а я, похоже, припоминаю Бабд — эту, кровожадную. Это они. Надо поговорить с Лили. Я посылал ее в Беркли, чтобы нашла о них что-нибудь, а она вернулась ни с чем. Наверное, даже не искала.
— Ага, и спросите, встречается ли она с кем-нибудь, — сказал Мятник и повернулся к Одри:
— А там написано, как их убить? Есть у них слабые места?
Одри покачала головой:
— Только то, что воины брали с собой на битву псов, чтобы защититься от Морриган.
— Псов, — повторил Чарли.
— Это объясняет, почему дочку мою охраняют эти адские псы. Говорю же вам, Свеж, все у нас будет хорошо. Судьба за нас.
— Ага, это вы уже говорили. Вызовите наконец такси.
— Непонятно только, почему из всех демонов и богов Преисподней нам тут достались кельтские.
— Может, они все тут, — сказал Мятник Свеж.
— Один чокнутый индеец как-то сказал, что я — сын Анубиса, египетского бога мертвых с шакальей головой.
— Отлично! — воскликнул Чарли.
— Шакал — это же вроде собаки. У вас природные способности, чтобы сражаться с Морриган, видите?
Мятник посмотрел на Одри:
— Если вы не сделаете чего-нибудь, чтобы его утихомирить и разочаровать, я его пристрелю.
— Да, кстати, — сказал Чарли.
— Можно мне еще разок одолжить у вас большую пушку?
Мятник расплел длинные ноги.
— Чарли, я пошел вызывать такси. Если вы едете, прощайтесь, потому что когда такси придет, меня здесь не останется.
— Шикарно, —
— Я думаю, при дневном свете мы все равно в безопасности.
— Трахомонах, — проворчал Мятник, выныривая в дверь.
Тетя Кэсси впустила Чарли в их домик в Марине, и Софи сумела прекратить радостное употребление хозяина дьявольскими собаками, не успело оно толком начаться.
— Папуля!
Чарли подхватил дочь на руки и сжал так, что она изменилась в цвете; когда же из кухни вышла Джейн, он свободной рукой подхватил и ее и тоже обнял.
— Ай, отпусти, — сказала Джейн, отталкивая его.
— От тебя несет благовониями.
— О, Джейн, я сам поверить не могу — она такая чудесная.
— Его трахнули, — сказала Кассандра.
— Тебя трахнули? — переспросила Джейн, целуя брата в щеку.
— Я так за тебя рада. А теперь отпусти меня.
— Папулю трахнули, — сообщила Софи адским псам, кои от такой новости вроде бы тоже возрадовались.
— Нет, не трахнули, — ответил Чарли, и по домику разнесся коллективный вздох разочарования.
— Нет, ну да, трахнули. — Коллективный вздох облегчения.
— Но дело не в том. А дело в том, что она чудесная. Роскошная, и добрая, и милая, и…
— Чарли, — перебила его Джейн.
— Ты позвонил и сказал, что нам грозит какая-то огромная опасность, что надо забрать Софи и защитить ее, а сам тем временем отправился на свидание?
— Нет-нет, опасность была… то есть она есть, по крайней мере в темноте, и действительно Софи надо было забрать, но я кое с кем познакомился.
— Папулю трахнули! — опять возликовала Софи.
— Солнышко, мы так не выражаемся, договорились? — сказал Чарли.
— Тете Джейн и тете Кэсси тоже бы не стоило. Это некрасиво.
— Как «киска» и «только не в попу»?
— Вот именно, солнышко.
— Ладно, папуля. Так это было некрасиво?
— Папе сейчас надо заехать домой и забрать ежедневник, тыковка, а об этом мы потом поговорим. Поцелуй-ка меня. — Софи обняла его так крепко, что Чарли чуть не расплакался.
Так долго она была его единственным будущим, его единственной радостью, а теперь у него появилась еще одна радость, и ему так хотелось поделиться ею с дочерью.
— Я сразу же вернусь, хорошо?
— Хорошо. Опусти меня.
Чарли дал ей соскользнуть на пол, и она убежала в другую комнату.
— Так это было некрасиво? — спросила Джейн.
— Прости меня, Джейн. Это безумие какое-то. Вы из-за меня во все это вляпались. Я не хотел вас пугать.
Джейн двинула его в плечо:
— Так это было красиво!
— Очень красиво. — Чарли не выдержал и расплылся в ухмылке.
— Она очень красивая и хорошая. Такая хорошая, что мне мамы не хватает.