Грязная жизнь
Шрифт:
Как будто Женя родился и вырос не в России. Ну да, конечно, у него теперь есть деньги, очень большие деньги. Отныне он не ровня всяким там Ваням и Маням.
– Это не наши, это мои деньги, – с легким превосходством уточнила Маша.
– Но мы же скоро поженимся, – напомнил он ей.
У него есть свои собственные бабки, и немалые. У Маши гораздо больше – полторы сотни миллионов. Скоро они станут мужем и женой – их капиталы объединятся. И он по праву станет называть все это «нашими деньгами». А потом придет и время, когда все это перейдет в его единоличное
– Кто тебе это сказал? – Маша чуть приподняла брови.
– Ах да, извини!.. Еще продолжается траур по твоему мужу. Поэтому мы поженимся не так скоро.
– Откуда ты взял, что мы вообще поженимся? – ядовито усмехнулась она.
Женя удивленно посмотрел на нее.
– Как это кто? Ты же сама хотела за меня замуж.
– Я и сейчас хочу жить с тобой. Ведь я люблю тебя, – изогнула она губы в лисьей улыбке. – Не забывай об этом. Только для того, чтобы жить вместе, вовсе не обязательно жениться. Кстати, сейчас в моде гражданский брак. Я лично от моды отставать не собираюсь.
– Маша, ну откуда в твоей голове эти глупости? Мы должны быть вместе, мы поженимся, я буду самым лучшим мужем на свете.
– А я самой лучшей женой... под землей...
– О чем это ты?
– О том самом, Женечка.
– Как это под землей?
– Под землей? А я разве так говорила?.. Тебе послышалось...
Женя внимательно посмотрел в глаза своей подруге. Да, оказывается, она вовсе не такая дурочка, за какую он ее принимал. Маша все прекрасно понимает, а потому станет держать его на расстоянии. И самое обидное, он ничего не сможет с ней поделать. Какой смысл убирать ее, если деньги после этого ему не достанутся?
– А ты змея! – прошипел он.
– Что ты сказал, Женечка? – мило улыбнулась она.
– Ничего... Тебе послышалось.
Он спрятал свои чувства и мысли глубоко внутрь. Весь остаток вечера старательно играл роль счастливого человека. Но на самом деле таковым он себя не считал.
На биоэнергетический стенд Сухой возлагал большие надежды. Поэтому он сразу же принял Сопоха, едва только тот заикнулся о результатах исследования.
– Давай выкладывай, что там у тебя? – указывая ему рукой на кресло, распорядился босс.
– А ничего, – невесело вздохнул тот. – Нашли спецов, замерили поле, и хрен на рыло. Не контачит стенд, туфта все это.
– Ты что-то про компьютерные файлы говорил.
– Да то черновики, ничего конкретного.
– Значит, «ботаник» горбатого лепил... – Сухой не смог скрыть своего разочарования.
– Да у него шифер, в натуре, съехал, а мы его всерьез приняли. Лопухнулись, короче.
– Ну и хрен с ним, и без стенда, мать его так, проживем. Конкретный косяк чудик упорол, но мы уже с ним за это в расчете.
– Теперь он уже никого не дуранет. Как с патентом быть?
– Да на хрен он нужен.
– Тогда я отзываю заявку.
Едва только за Сопохом закрылась дверь, как Сухой и думать забыл о каком-то чудике-изобретателе, которого по его отмашке
Часть III
Глава 1
Медсестра Анжела входила в дверь самой нелюбимой в реанимационном отделении палаты. Ее взгляд остановился на единственной койке, где недвижно лежал молодой человек. Уже полгода он здесь. И все это время в коме. В ее обязанность входило каждые два часа заходить сюда, делать стимулирующие инъекции.
Этот молодой человек вел преступный образ жизни. В конечном итоге его расстреляли такие же, как и он сам, бандиты. Несколько пуль впились в его тело, выбили из него жизнь. Труп отвезли на судмедэкспертизу. При вскрытии патологоанатом обнаружил в нем признаки жизни. Его сердце работало само по себе. Невероятно, но факт. Парня срочно отправили на операционный стол. Почти сутки пролежало тело под ножом хирурга. У него были пробиты печень, легкое, желудок. Он не должен был жить. Но он не сдавался. Врачи залатали его внутренности, срастили разбитые кости, а дальше организм сам стал бороться за свою жизнь. Никто не верил, что он справится с этим. Но вот уже полгода продолжает биться сердце, работают легкие, перерабатывает пищу желудок. Организм полностью здоров. Но в себя человек не приходит. И, скорее всего, уже никогда не придет. Хотя кто его знает...
Где-то вдалеке послышался шум ветра, непроглядная тьма всколыхнулась, сжалась и снова начала расширяться со звуком идущего на посадку самолета. Стало светлеть, впереди показались очертания темных облаков – они приближались с возрастающей скоростью. Свет становился ярче, усилился и шум. Когда свет достиг яркости солнца и шум в ушах начал рвать перепонки, все вдруг исчезло.
Мирон открыл глаза и в полумраке увидел женщину. Она стояла над ним со шприцем в руках. Ширнуть его собирается.
– А ну вали отсюда на хрен! – прорычал он.
С голосом у него все в порядке.
Баба вздрогнула, уставилась на него очумевшими глазами, ойкнула и попятилась. Мирон схватил ее за халат, вскочил с койки и тут же почувствовал резь в желудке и гортани. Он поднес руку ко рту и обнаружил трубку, уходившую глубоко внутрь его. Что за хреновина? Еще одна трубка с иголкой на конце торчала у него в вене. Да это же капельница.
– Где я?
– В больнице, в реанимации, – пролепетала баба.
Он вырвал из себя обе трубки и осмотрелся. Так и есть, он в больничной палате. Как же он здесь оказался?
И тут он вспомнил все. Как выходил из подъезда своего дома, как откуда-то вдруг появилась «Волга», из нее показался ствол автомата. Огонь, грохот и адская боль, растерзавшая его тело. А потом угасающие во тьме голоса. Потом стало совсем тихо. И все, больше он не помнил ничего.
А может, он вовсе не в больничной палате, а где-нибудь в преисподней?
Он внимательно посмотрел на бабу и брезгливо сплюнул – ни на беса, ни на ангела она не тянет.