Грязное мамбо, или Потрошители
Шрифт:
Главный офис Кредитного союза размещался, как считалось, в плохом районе, который сегодня являет блестящий пример облагораживания и возвращения в городское лоно, то есть кишит сетевыми универсамами, ресторанами и семьями с орущими детьми.
А когда-то там теснились сплошные автомастерские, винные магазины и ломбарды — больше никому ничего не требовалось. Если забыть о собачьем дерьме на улицах, там было приятно гулять — лишь бы не ночью.
Мы с Джейком направились в офис союза — большой склад, стиснутый двумя пустовавшими базами. На лестнице у входа курила группа парней; некоторых я узнал — мы жили рядом, других нет, но на всех лицах читалась привычная скука, которую я тоже старательно культивировал после возвращения
Джейк высмотрел знакомого, жившего по соседству несколько лет назад, и представил мне его как Большого Дэна. Верзила был на полголовы и шестьдесят фунтов больше меня, поэтому прозвище не показалось ироничным. Сбоку на шее у Большого Дэна змеились шрамы в ореоле красочно переливающихся лучей. Так я впервые увидел вблизи татуировку союза и не мог отвести от нее взгляд.
— Эти пусть ждут, — сказал Большой Дэн, ведя нас мимо очереди. — А вас я проведу лично.
Оказалось, он узнал о Кредитном союзе три недели назад и уже стал слушателем их учебной программы; проводив нас мимо охраны прямо в кабинет начальника, он потребовал, чтобы нам дали работу.
— У них есть какие-нибудь особые навыки? — спросил супервайзер, погибший четыре года спустя в авиакатастрофе, когда «Призрак» пилота дал сбой во время приземления.
— Водили танки на войне и служили в разведке, — ответил Джейк, не дав мне открыть рта. — Но об этом мы не имеем права рассказывать, стало быть, давайте сразу договоримся — квалификация у нас есть. Так что отставить вопросы и предложить работу!
Работу нам дали. Я не помнил себя от радости, когда мне вручили тазер, скальпель и пустую канистру для эфира, не в силах поверить, что благодаря наглости Джейка нас взяли в обход целой очереди квалифицированных кандидатов.
Позже я узнал, что в тот день работу получили все. В союзе не хватало рук — органы продавались как горячие пирожки.
С самого начала Кредитный союз имел неплохую прибыль. С первого года работы, несмотря на неизбежное снижение ликвидности, они ни разу не вышли в минус в квартальных прибылях. Люди покупали и будут покупать искорганы, а при сегодняшнем снижении кредитных ставок не видно конца и края очереди желающих. Другое дело восемь лет назад, когда кредиты в среднем давали под сорок, а то и пятьдесят процентов и многие предпочитали лечиться консервативно, обходясь без чудес техники. Если человек брал больше одного искоргана, выплаты по кредитам попросту складывались. Но Кредитный союз, в совершенстве постигнув искусство хрупкого равновесия, превратившееся сейчас в целую науку, снижал процентную ставку до тех пор, пока клиенты не начали осаждать его офисы.
— Во мне техники на несколько миллионов долларов, — сказала Бонни, когда наше подземное путешествие подошло к концу. Мы ступили на платформу и направились к выходу. Снаружи шел дождь — входящие в метро люди отряхивали зонты и ворчали на погоду.
— Ты выплачивала кредиты?
— Какое-то время. Муж был очень богат — мы были очень богаты — и правильно вкладывал средства. — Она покачала головой: — Вернее, это я грамотно инвестировала его деньги. Он ничего не понимал в рыночной стратегии, а я успевала оказаться в нужном месте в нужное время. Заработала большую сумму на акциях союза и компаний-производителей. Нам везло, очень везло — регулярной выплаты одних процентов было достаточно, чтобы остаться у кредиторов на хорошем счету.
— Это большой плюс, — заметил я, когда мы вышли на улицу. Дождь усилился, барабаня по асфальту большими тяжелыми каплями. Я поднял спортивную сумку над головой Бонни — с оружием и прочим, защищая ее от непогоды.
— Плюс-то плюс, — согласилась Бонни. — Но этого мало. Когда я пришла в себя после всех имплантаций, дело зашло слишком далеко, чтобы заводить ребенка. Мы
21
Экстракорпоральное оплодотворение.
22
Гаплоидные женские (яйцеклетки) и мужские (сперматозоиды, спермии) половые клетки животных и растений.
Именно тогда Кен начал ко мне охладевать. Муж любил меня, я знаю, но в его жизни образовалась пустота, которую он не мог заполнить. Кен хотел ребенка, а я была препятствием. Мы говорили об усыновлении, но он, мне кажется, не рассматривал такую возможность всерьез: я видела отсутствующее выражение в его глазах. Он грезил о платьицах, футболе и выпускном вечере своего дитяти. Я мечтала жить для мужа, дать ему все, что он хотел, но вот не судьба. И каким-то образом это оказалась моя вина.
Через два месяца он от меня ушел.
Вот бы свести бывшего мужа Бонни с Бет, Мэри-Эллен или Кэрол. Сожрали бы друг друга за милую душу.
Мы почти пришли к дому, где жил ее друг, но Бонни продолжала рассказывать:
— Исчез однажды ночью, когда я ушла спать, оставив записку — двадцать печатных листов. Значит, это у него не внезапный порыв, давно обдумывал. Приложил пятьдесят тысяч наличными, но я не хотела его денег. Мне требовалось другое.
Наверное, легче всего было просто сдаться, но победившего рак уже ничем не испугаешь. Я позволила напичкать себя металлом — для Кена, для ребенка, которого мы хотели. Ну что ж, может, оно и к лучшему. Я знала, что Кен будет выплачивать долг и проценты, но когда мы расстались, мне захотелось справедливости. Зачем Кену признаваться новой жене, что им придется отстегивать восемьдесят девять тысяч в месяц за бывшую супругу? Раком я заболела сама, стало быть, и последствия расхлебывать мне. Поэтому я перевела автоматические платежи на свой личный счет, зная, что, когда деньги кончатся, за мной придут.
— А давно это случилось? — спросил я, изумляясь, что на свете существуют такие великодушные, добрые, чудесные и больные на всю голову женщины.
— Три года назад, — отозвалась Бонни, глядя на высотку на другой стороне улицы. — Приблизительно. Пошли в подъезд.
Мэри-Эллен тоже бросила меня, правда, руководствуясь более приземленными мотивами. Наш брак продлился восемь месяцев и три дня, считая период, когда я спал один на полу в нашем супружеском гнездышке до официального развода. Кризис жилья, знаете ли.
Я пришел домой в четыре утра, отработав две смены, прикрывая Джейка, смывшегося на лисью травлю какого-то хмыря из большой сотни. Время от времени Кредитному союзу надоедает очередной гранд-пасьянс, и команды спецов-биокредитчиков выходят на отлов самых злостных неплательщиков. В тот год нам удалось вернуть девяносто пять процентов кредитов большой сотни, прежде чем освободившиеся места заняли новые нарушители. Комиссионные были хороши, но времени катастрофически не хватало.
Я провел пять изъятий за двадцать четыре часа, несколько раз возвращаясь в офис за эфиром и материалами. Домой дотащился еле живой и не заметил, что большая часть мебели из гостиной исчезла. Телевизор тоже. Ноги сами понесли меня в кровать. Вернее, на то место, где она была. Только улегшись на холодный жесткий пол, я спохватился — чего-то не хватает.