Грязные деньги
Шрифт:
Судья Уильям Сешнс сидел прямой как палка, совершенно не реагируя на августовский зной, разморивший всех, кто пришел в тот день в зал федерального суда в Остине. Этот высокий человек с суровым лицом и тонкими губами, напоминавший чем-то директора английской школы времен королевы Виктории, сидел так прямо и неподвижно, что, казалось, под его черной судейской мантией был корсет из китового yen. Скорее, однако, это был не корсет, а пуленепробиваемый жилет: после убийства Вуда большинство судей и прокуроров в округе предпочитали носить именно этот предмет туалета.
Сешнс, которому вскоре должно было исполниться пятьдесят, в свое время служил федеральным прокурором, а в 1974 году тогдашний президент Джеральд Форд назначил его на пост федерального судьи. Теперь он был первым на очереди в списке претендентов на пост главного судьи округа (этой чести должен был быть удостоен Вуд) и считался судьей, бесспорно подходящим для ведения дела Чагры. Сешнс был одним
Даже при самом благоприятном стечении обстоятельств (а в данном случае они были, пожалуй, самыми неблагоприятными) процесс по делу Джимми Чагры обещал быть затяжным и запутанным. Расследование обстоятельств убийства Вуда, которое продолжалось вот уже три месяца и считалось самым тщательным после убийства Джона Кеннеди, уже обошлось правительству почти в миллион долларов, а практических результатов пока не было. Пристальное внимание средств массовой информации к семейству Чагры, контрабанде наркотиков и организованной преступности, чрезвычайные меры безопасности при проведении судебных заседаний и шум, поднятый ФБР в связи с этим, как они стали говорить, "убийством века", не могли не повлиять на ход судебного разбирательства, равно как и циничные замечания некоторых представителей прессы, будто расследование ведется только для видимости.
Помимо проблем, связанных с шумихой в прессе и на телевидении, дело Чагры ставило целый ряд чисто юридических проблем. Никто, казалось, толком не знал, как применять "закон о главаре банды" практически, поскольку его формулировка была безнадежно туманной. Перед обвинением стояло две задачи: 1) доказать, что обвиняемый был главарем банды контрабандистов, а не просто одним из ее членов и 2) показать, что Чагра получал существенную часть своих доходов именно от контрабанды наркотиков, а не, скажем, от азартных игр — занятия, которое он квалифицировал как свою "профессию". Чтобы доказать все это, обвинение предоставило свидетельский иммунитет почти всем участникам преступного сговора.
Адвокаты Джимми Чагры стремились убедить присяжных в том, что обвиняемый — всего лишь "очень ловкий и удачливый игрок", ставший жертвой "показаний подкупленных свидетелей обвинения". Чагра продолжал утверждать, что федеральные агенты затеяли вендетту против всей их семьи. Главным объектом охоты был, конечно, Ли. Джимми же отводилась роль "утешительного приза". Объективно федеральный прокурор Джеми Бойд мог стать свидетелем защиты. Ведь это он в свое время утверждал, что агенты Управления по борьбе с наркотиками лгут, подтасовывают факты и совершают другие преступления во имя достижения корыстных целей. Все это было сказано Бойдом шесть лет назад в защиту своего друга из федерального Таможенного управления, который стал жертвой политической борьбы между Управлением по борьбе с наркотиками и другими правительственными учреждениями. Сказанного не воротишь. К тому же эти его слова были занесены в официальные протоколы. Сейчас, разумеется, все обстояло иначе. Бойд руководил теперь расследованием обстоятельств убийства Вуда. И хотя и обвинение, и защита заранее договорились, что в ходе судебного разбирательства они ни в коем случае не будут упоминать об убийстве судьи, это не помешало присяжным быть в курсе развернутой Бойдом кампании. Но и это не подрывало версии защиты: проводимое прокурором расследование лишь подтвердит теорию вендетты.
Как ни крути, убийство Вуда неизбежно должно было повлиять на исход судебного процесса в Остине. Джо Чагра, который вместе с адвокатом Оскаром Гудменом из Лас-Вегаса собирался вести защиту, заявил репортерам: "Я не буду притворяться, будто очень любил судью Вуда. Но мне не нравится, когда кого-то убивают. Я ненавижу это. Я только что пережил трагедию, потеряв родного брата. Но больше всего мне жалко другого брата — Джимми. Суд над ним назначили как раз на тот день, когда был убит Вуд. Всего за неделю до этого суд был отложен, но об этом многие не знали. Многие наверняка теперь думают, что Джимми ко всему причастен, хотя это всего лишь трагическое для него стечение обстоятельств. Ни один судья и ни один присяжный просто не смогут закрыть на это глаза".
Судья Сешнс сам неоднократно упоминал об убийстве судьи Вуда при отборе кандидатов в присяжные, хотя он, конечно, знал о той шумихе, которая была поднята вокруг этого дела. По меньшей мере одна телекомпания (Эй-би-си) показала накануне программу, посвященную "войне" между семейством Чагры и судьей Вудом. В течение последних нескольких недель в американской и даже международной прессе появилось множество сообщений на эту тему. Эй-би-си уже рассказывала о злоключениях семьи Чагры в своей программе "20/20". А совсем недавно объективы ее телекамер были направлены на "Бандидос". Телекомпания воспользовалась этим случаем, чтобы еще раз напомнить о Керре, Вуде, братьях Чагра и сложном клубке их взаимоотношений. За полтора месяца до начала суда директор Управления по борьбе с наркотиками Питер Бенсинджер произнес страстную речь перед группой сотрудников своего ведомства, приехавших на совещание в Даллас. Отметив, что "преступный мир ведет себя все более нагло", Бенсинджер сказал: "Деятельность преступных элементов достигла того уровня, когда их уже не сдерживает ни высокая цена человеческой жизни, ни страх перед общенациональным розыском".
Защита провела в Остине социологическое исследование, которое показало, что "весьма высокий процент" среди возможных кандидатов в присяжные имел информацию или придерживался взглядов, которые могли повлиять на исход дела. Среди прочего в ходе опроса выяснилось, что 28 процентов потенциальных присяжных "помнили, что имя Чагры упоминалось в связи с убийством судьи Вуда"; 22 процента считали, что Чагра, наверное, виновен во всем, в чем его обвиняло большое жюри; 56 процентов полагали, что убийство Вуда связано с "делом о наркотиках". В отчете о результатах опроса делался следующий вывод: "Отобрать жюри из двенадцати непредвзятых присяжных будет очень трудно или вообще невозможно". Приложив копию этого документа, защита внесла ходатайство о перенесении места слушаний в какой-нибудь другой город за пределами Западного округа. Судья Сешнс отклонил ходатайство без каких-либо комментариев. Он также отклонил и другое ходатайство защиты — об индивидуальном опросе кандидатов в присяжные: адвокаты хотели выяснить не только степень их знакомства с материалами, распространяемыми средствами массовой информации, но и их отношение к наркотикам и азартным играм. Сешнс был непреклонен в своем решении начать судебный процесс в намеченный срок.
Имея в своем распоряжении лишь фамилии, адреса и род занятий кандидатов в присяжные, а также фамилии и род занятий их жен или мужей, обвинение и защита составили список из двенадцати присяжных — безликий и аморфный, как список погибших. В основном это были мелкие служащие — люди, привыкшие подчиняться. Четверо присяжных либо еще работали в государственных учреждениях штата, либо уже ушли на покой с административных должностей. Две из восьми женщин-присяжных были замужем за чиновниками. Один присяжный служил бухгалтером в университете штата Техас, а другой периодически работал контролером Налогового управления. Трое жили в небольших сельских поселках в 40 километрах и далее от Остина. Хотя в таком составе они и не подтверждали репутацию Остина как города жизнелюбов, они все же достойно представляли основные слои городского населения. Ведь Остин — столица штата и административный центр, в котором центральное место занимают юридические учреждения и высшие учебные заведения.
В городе, где находятся законодательные учреждения штата, преступления стали обычным явлением. Причем не только в гетто в восточной части Остина, но и там, где обитают самые образованные, самые богатые и самые могущественные. Незадолго до суда несколько окружных прокуроров из Северного Техаса были задержаны в ночном заведении сомнительной репутации. Один окружной прокурор из Восточного Техаса был арестован в момент гомосексуальной связи в одной из боковых комнат притона, где стояли автоматы с порнографическими фильмами. Фрэнк Эрвин, председатель правления университета штата Техас, неоднократно задерживался за то, что ездил в своем оранжево-белом "кадиллаке", напившись до одурения. Несколько законодателей штата, тоже любивших прикладываться к рюмочке, отнеслись к председателю с сочувствием и объединились в борьбе за сохранение весьма либеральных законов об управлении транспортом в нетрезвом состоянии. Два бывших спикера законодательного собрания штата были привлечены к судебной ответственности за взяточничество, и один из них был осужден. Бывший губернатор штата и его бывший заместитель едва избежали аналогичных обвинений. Один законодатель из Западного Техаса был признан виновным в краже почтовых марок на несколько тысяч долларов, которые он затем использовал для покупки пикапа. А один сенатор, которого "застукали", когда он принимал кокаин с каким-то лоббистом, сослался в свое оправдание на Толлулу Бэнкхед [51] , которая как-то изрекла: "Я знаю, что к этому [употреблению кокаина] не привыкаешь, потому что сама делаю это каждый день вот уже полгода". В Остине очень любили все раскладывать по полочкам и строго классифицировать все преступления. Эта классификация включала: преступления без пострадавших, преступления "белых воротничков", организованную преступность, преступления, совершенные в порыве ревности, преступления по незнанию, "классовые" преступления, преступления из сострадания и преступления, которые вовсе и не являются таковыми. Местные политические деятели любили повторять: "Вы в полной безопасности до тех пор, пока вас не заслали в постели с мертвой женщиной или живым мужчиной". Таким образом, все в городе считали, что факт преступления имеет место только в том случае, если вас поймали с поличным.
51
Известная американская актриса театра и кино 30-х-40-х гт. — Прим. перев.