Грязные войны: Поле битвы — Земля
Шрифт:
К началу 2010 г. в правительстве США существовало по крайней мере три органа, имевших свои собственные списки лиц, подлежавших уничтожению: Совет национальной безопасности, с членами которого Обама проводил еженедельные встречи, ЦРУ и американские военные [1824] . У ЦРУ был «свой параллельный, тайный порядок» выбора целей и нанесения ударов, в основном ограничивавшихся Пакистаном [1825] . Совет национальной безопасности и Министерство обороны были практически не в курсе этого процесса [1826] . Окончательное решение по «более сложным и рискованным ударам» на территории Пакистана принималось лично Обамой [1827] . По крайней мере два раза в месяц главный юрисконсульт ЦРУ получал из контртеррористического центра файл (зачастую не превышавший по объему двух — пяти страниц), в котором содержались рекомендации по выбору целей и соответствующая разведывательная информация [1828] . Затем юрисконсульт проводил небольшие совещания с юристами контртеррористического центра и главой Национальной секретной службы (бывший оперативный директорат ЦРУ), координирующей тайные операции Управления по всему миру. Юристы Белого дома и Совета национальной безопасности знакомились с подготовленным ЦРУ списком, после этого он утверждался «бандой восьми»
1824
Dana Priest and William M. Arkin, Top Secret America: The Rise of the New American Security State (New York: Little, Brown, 2012), p. 204.
1825
Jo Becker and Scott Shane, «Secret ‘Kill List’ Proves a Test of Obama’s Principles and Will», New York Times, May 29, 2012.
1826
Priest and Arkin, Top Secret America, p. 205.
1827
Becker and Shane, «Secret ‘Kill List’ Proves a Test of Obama’s Principles and Will».
1828
Priest and Arkin, Top Secret America, p. 209.
По данным журналистов Даны Прист и Уильяма Аркина, «у военных фактически было несколько списков, поскольку в JSOC имелся собственный, внутренний перечень» [1829] . Списки зачастую содержали одни и те же фигуры, но, как замечали Прист и Аркин, «агентства, формировавшие эти совершенно секретные списки, никак не согласовывали их состав».
Через год после вступления на пост президента Обама со своей контртеррористической командой вплотную занялись процессом формализации ликвидаций подозреваемых в причастности к террористической деятельности и иных «боевиков». Они по-своему истолковали присущее неоконсерваторам видение мира как поля боя, и составлявшиеся ими списки ликвидируемых действительно охватывали весь мир. В отличие от президента Буша, который зачастую предоставлял право принятия решения о покушениях военным и руководству ЦРУ, Обама настаивал на том, чтобы лично санкционировать большинство ударов [1830] .
1829
Ibid, p. 207.
1830
Президент Обама не обязательно одобрял каждую операцию перед ее проведением, иногда он заранее соглашался с общей концепцией ее проведения. См. Eric Schmitt and Thom Shanker, Counterstrike: The Untold Story of America’s Secret Campaign Against al Qaeda (New York: Times Books, 2011), p. 235: «Зная о том, что некоторые высокопоставленные лица в террористических структурах могут попасть в поле зрения соответствующих служб лишь на короткое время, а затем снова исчезнуть [государственный секретарь Роберт], Гейтс создал систему, при которой возможности различных типов миссий заранее обсуждались с президентом с тем, чтобы верховный главнокомандующий смог заранее передать соответствующим командирам полномочия по нанесению ударов по таким подвижным целям».
Во второй половине дня по вторникам он проводил совещания, которые высокопоставленные лица называли между собой террористическими вторниками. На совещаниях принимались решения о включении предлагаемых целей в соответствующие списки. Многие из лиц, подлежавших уничтожению, были известными террористами из Пакистана, Йемена или Сомали, однако порой кандидатуры имели весьма отдаленную связь с другими подозреваемыми или просто являлись жителями определенного района страны.
«Процесс секретного «номинирования» был изобретением администрации Обамы. Собравшиеся мрачно обсуждали слайды, на которых были указаны имена, клички и биографические данные лиц, подозревавшихся в причастности к организации «Аль-Каиды» в Йемене или их союзников из ополчения «аш-Ша-баб» в Сомали, — сообщалось в материале газеты New York Times. — Затем кандидатуры направлялись в Белый дом, где президент Обама вместе с Бреннаном утверждал их. Он лично принимал решение по каждому удару, производимому на территории Йемена или Сомали, а также по более сложным и рискованным ударам по Пакистану» [1831] . «Террористические вторники» были итогом работы большой группы сотрудников и юристов служб национальной безопасности — иногда их число доходило до сотни. Они обсуждали, какие именно кандидатуры должны быть включены в списки, а какие исключены из них. По данным источников, располагавших информацией об этих встречах, JSOC играло ведущую роль в этом процессе и «обхаживало» Государственный департамент, ЦРУ и администрацию президента, с целью одобрения программы преднамеренных убийств, которая смогла бы нанести удар по «инфраструктуре» террористических сетей [1832] . Они хотели продвинуться как можно дальше по «пищевым цепочкам» этих организаций в самых разных странах.
1831
Becker and Shane, «Secret ‘Kill List’ Proves a Test of Obama’s Principles and Will».
1832
Интервью автора с источниками в JSOC, июнь 2012.
В ходе предвыборной кампании Обама порой обещал в одностороннем порядке использовать американские вооруженные силы для преследования известных террористов, однако на деле их число было ограничено Усамой бен Ладеном и его ближайшими помощниками. Придя на пост президента, он занялся построением более масштабной системы. По сути своей список намеченных для устранения лиц стал формой «превентивного» правосудия, при котором люди признавались законными объектами для удара на основании того, что их образ жизни соответствовал некоей матрице предполагаемого террориста. Лицам, становившимся целями «ударов по сигнатурам», не было необходимости участвовать в каких-либо заговорах либо предпринимать враждебные по отношению к Соединенным Штатам действия. Оправданием для их убийства служила потенциальная возможность их участия в подобной деятельности. Порой просто присутствие в составе группы «мужчин призывного возраста» в конкретном районе Пакистана было достаточным основанием для удара с беспилотника. В Йемене Обама разрешил JSOC наносить удары даже в том случае, когда лица, планировавшие бомбардировку, не знали личностей тех людей, которых собирались уничтожить. Подобные действия назывались «удары по срыву терактов» (TADS) [1833] .
1833
Becker and Shane, «Secret ‘Kill List’ Proves a Test of Obama’s Principles and Will».
Обама председательствовал на заседаниях «террористических вторников». В то же время сама политика администрации по устранению террористов координировалась двумя главными архитекторами с огромным опытом совершения преднамеренных убийств: Джоном Бреннаном и адмиралом Уильямом Ма-крейвеном. Бреннан много работал над программой ликвидаций при администрации Буша; Макрейвен помогал в создании ее версии после событий 11 сентября во время работы в Совете национальной безопасности у Буша. При Обаме оба этих специалиста заняли позицию, позволявшую им формализовать и оптимизировать те программы убийств, над
В Пакистане ЦРУ взяло на себя лидирующие функции по нанесению ударов с беспилотников. Обама предоставил Управлению более широкие полномочия для совершения подобных акций и снабдил их большим количеством летательных аппаратов. К концу 2009 г. Леон Панетта смог заявить, что «ЦРУ ведет наиболее агрессивные операции за все время существования Управления» [1834] . Большая часть остального мира была отдана на откуп JSOC, также получившего при Обаме намного более широкие возможности по нанесению ударов по всему миру. Некоторые закулисные конфликты между ЦРУ и JSOC, начавшиеся еще при администрации Буша, продолжали тлеть. Однако и Макрейвен, и Бреннан видели большие, чем в предыдущие восемь лет, перспективы совместного движения вперед единым контртеррористическим фронтом. В пропаганде новых подходов огромную роль играла репутация президента Обамы как популярного либерального демократа, специалиста по конституционному праву, обещавшего покончить с неумеренностью созданной Бушем военной машины.
1834
Daniel Klaidman, Kill or Capture: The War on Terror and the Soul of the Obama Presidency (New York: Houghton Mifflin Harcourt, 2012), p. 121.
В своих интервью New York Times и другим крупным средствам массовой информации высокопоставленные сотрудники Белого дома постоянно затрагивали тему «справедливой войны» (которую президент Обама поднял в своей речи при вручении Нобелевской премии мира), называя Обаму поклонником св. Августина и Фомы Аквинского. «Если в кабинете, где президент проводит свои совещания, хотя бы присутствует Джон Бреннан, я совершенно спокоен. Бреннан — это подлинно высоконравственный человек, — заявил юрисконсульт Госдепартамента Гарольд Кох, выступавший с резкой критикой контртеррористической политики администрации Буша, а теперь сменивший пластинку. — Это все равно что внезапно обвинить в разжигании войны священника, известного своими выдающимися моральными качествами» [1835] .
1835
Becker and Shane, «Secret ‘Kill List’ Proves a Test of Obama’s Principles and Will».
В деле противодействия терроризму первый год президента Обамы на своем посту был отмечен интенсивным использованием покушений в качестве центрального элемента политики национальной безопасности США. Частично превентивные удары оправдывались опасениями нового крупного теракта на территории Соединенных Штатов. Советники Обамы прекрасно понимали, что с политической точки зрения подобный удар сильно повредил бы его президентству. Об этом они совершенно откровенно говорили с журналистами. В то же время расширенное использование сил JSOC и беспилотников давало повод подчеркнуть, что Обама ведет более «умную» войну, нежели его предшественник. Президент мог заявлять о том, что ведет войну с террористами, в то же самое время сворачивая оккупацию Ирака, против которой выступал ранее. Хотя многие республиканцы с одобрением воспринимали шаги президента по проведению активной контртеррористической политики, другие рассматривали подобные действия как способ обойти вызывавший ожесточенные споры вопрос о том, как в рамках закона задерживать лиц, подозреваемых в терроризме. «Их политика заключается в том, чтобы уничтожать особо ценные цели, а не пытаться их задержать, — заявил сенатор Саксби Чамблисс, самый старший из республиканцев, заседавших в комитете Сената по разведке. — Они не говорят об этом публично, но поступают именно так» [1836] . В лагере демократов очень немногие выступали против развертывавшейся Обамой кампании глобальных убийств. «Политически это очень выигрышная вещь — дешево, без потерь со стороны американцев, создает впечатление «крутизны», — заметил адмирал Деннис Блэр, бывший при Обаме директором Национальной разведки, отвечая на вопрос о том, как проводимая политика воспринималась самой администрацией. — Дома все выглядит просто прекрасно. Подобная политика непопулярна только в других странах. Вред, который она наносит национальным интересам, проявляется только в долгосрочной перспективе» [1837] .
1836
Ibid.
1837
Ibid.
Администрация широко использовала свое право отказа от раскрытия государственных секретов и утверждения о необходимости защиты национальной безопасности, с тем чтобы удержать в тайне от широкой публики подробности своей программы по устранению неугодных лиц. В случае необходимости она допускала утечку некоторых подробностей операций журналистам. Поступая таким образом, администрация продолжала многие из тех практик, которые подвергались ожесточенной критике в то время, когда у кормила власти в государстве стоял президент Буш. Джек Голдсмит, юрист, работавший ранее в администрации Буша, заверял, что «самым неожиданным моментом нового президентства стал тот факт, что Обама практически полностью продолжил контртеррористическую политику своего предшественника» [1838] . Когда Обама рассматривал предложение о покушении на Анвара Аулаки, он, по словам одного из его старших советников, заметил: «Ну, это просто» [1839] . Несмотря на такую «простоту», администрация отказалась познакомить общественность с юридическим обоснованием операции [1840] . «Программа основывается на личной легитимности президента, а это не самая надежная основа, — вспоминал бывший директор ЦРУ Майкл Хайден в беседе с корреспондентом газеты New York Times. — Я прожил целую жизнь, действуя на основе секретных меморандумов юридического управления, и должен признать, что это не слишком хорошая жизнь. Демократические государства не ведут войн на основе меморандумов, запертых в сейфе Министерства юстиции» [1841] .
1838
Jack Goldsmith, Power and Constraint: The Accountable Presidency After 9/11 (New York: W. W. Norton, 2012), Introduction, p. x.
1839
Becker and Shane, «Secret ‘Kill List’ Proves a Test of Obama’s Principles and Will».
1840
Catherine Herridge, «Obama Administration Pressed for Accountability After Americans Killed in Anti-Terror Airstrikes», FoxNews.com, October 25, 2011.
1841
Ibid.
«Обама и его команда создали систему, при которой людей убивают, но при этом ты не знаком с доказательствами их виновности, и нет никакой возможности исправить ситуацию, — рассказывал мне бывший оперативник ЦРУ Фил Джиральди. — Я не хочу сказать, что террористов не существует. Время от времени появляются причины для уничтожения то одного, то другого. Но мне хотелось бы, чтобы это были веские причины. Я не хочу, чтобы кто-то из Белого дома говорил мне: «Поверь, это так». Спасибо, мы уже слишком часто с этим сталкивались» [1842] .
1842
Интервью автора с Филиппом Джиральди, март 2012.