ГСВГ, сержант
Шрифт:
– Класс, можно взять?
– Забирай если для дела, - согласился старший прапорщик. Замполит бросился его благодарить, трясти его руки.
– Да ладно, хватит, хватит.
От делаться от старлея не удалось, в общаге мы с ним намотали ещё один слой киперной ленты и поставили сушиться. Я начал дальше резать зеркало, а он поставил чай, по хозяйски нашёл остатки печенья и приготовил всё для чаепития. Плитка перегорела и пришлось натягивать спираль.
– Опасная у тебя плитка. Хочешь найду нормальную, у меня знакомый уезжает, наверняка отдаст плитку.
Знаем
– Я бы взял, но на мели до зарплаты.
Он походил по кухне и маясь от безделия сел мне мозги выкручивать.
– Скучно у тебя на телевизора нет, радио нет. Вообще в курсе, что в мире делается? Ты вечерами чем занимаешься?
Я посмотрел на него и рубанул правду.
– Конспекты пишу, вот сейчас шар делаю, потом буду шкафы до делывать. Хочу банкетку перетянуть, шкаф присмотрел его хочу отреставрировать. Потом в спорт городок надо появится, подтянуться. Лампу сделать. Работы столько, что только успевай вертеться.
– А завтра целый день есть, для всяких ремонтов, вот всё и переделаешь, - предложил он.
– Завтра у меня кросс- поход, а хочешь со мной, это так здорово бежишь, простор. За три часа километров тридцать можно отпахать. А потом обратно, главное не заблудиться, я по этому бегу вдоль одной дороги. Ну как, бежим?
– Не, я пожалуй пасс.
Он мне надоедал ещё часа два, когда свалил я был очень рад. На ночь сделал первый слой газет, на шар и снова поставил его на просушку. Сел за конспект и проснулся ночью, на учебнике. Надо же как вырубило.
Перебрался на кровать, где и проспал. Под утро преснилась моя Валентина. Она в ярко красном бельё и обещала мне, то ли что-то оторвать, толи на оборот пришить. Проснулся я в поту, от настойчивого стука в дверь. Бум-бум-бум. Раздавалось с тишине общежития. Зевнув поднялся, сон и моя Вера не отпускали меня. Посидев с надеждой, что стукачь в дверь рассосётся, понял, что не рассосался и пошёл открывать дверь. На пороге стоял Димка. Я немного опешил.
– Заходи, что случилось?
– Случилось, ох случилось. Сегодня загулял Виктор Цветков, он так загулял, что сейчас сидит в полиции и если мы его не выкупим, через час то его передадут коменданту, а там сам знаешь.
– Сколько надо?
– всё понял я.
– Тысячу марок. Я ходил к Эмме, думал она даст, а она выгнала меня и ещё ругалась, шлюха. Сходи к Мии, может она немного денежек даст.
– Даст, не даст. Кто понесёт деньги в полицию?
– Я.
– Хорошо, стой здесь, сейчас оденусь.
Из сказанного Димкой, я ничего не понял кроме одного: человек в беде и плакали наши микрофоны.
Мы молча вышли на улицу. Там нас ждал ещё один персонаж. Хмурый, с бланшем под глазом Селезнёв.
– Этот, что тут делает?
– стало мне интересно. Димка немного замялся, но объяснил.
– Его за деньгами послали.
– Веди Сусанин, где тут ай, цвай полицай, драй, фирма бригадир,- скомандовал я и бодро зашагал за конючищим солдатом.
– Деньги нужны, штука марок, без денег на выпустят.
– Ты отведи, мы посмотрим на оборотней в погонах, а там будем думать, решать, - пришлось настоять на своем. Селезнёв шёл с опаской, то и дело оглядывался на меня. Вот и отделение полиции. В небольшом зале сидел не выспавшийся полицейский, на против него, занимая скромненький стул ефрейтор. Ах вот ты какой Витя. Если Селезнёв мог сказать, что он упал один раз, то Цветков видимо повторил это раз пять. Под обеими глазами красовались отменные бланши, от них глаза превратились в щелки, на лбу рассечение заклеить лейкопластырем, на губе рассечение ещё кровоточило и этот подарок сосал губу. Форма была в паре мест порвана. Сказочный видок, лешего изображать.
Осмотрев Цветкова я повернулся к полицейскому.
– Я за этим, телом.
Тот молча пододвинул ко мне листок бумаги. На нём было написана ОбъЕснительная. (сначало слово объяснительная было написано через я, затем я была вычеркнуто и сверху написана Е).
Я Селезнёв А. В. и Цветков В. находясь в состоянии опьянения решили почитать свежую немецкую прессу, а так как ларёк был закрыт мы разбили стекло и вытащили газету. За неe нами было оставлено пятьдесят пфенингов. Мы глубоко опечалены, нанесённым нами уроном, обязуемся компенсировать затраты по ремонту ларька.
Внизу была небольшая приписка на немецком языке заканчивающаяся цифрой 1000 марок и не понятный росчерк.
Я достал деньги и отсчитал их. Полицейский молча написал на листке пару фраз, одна из которых заканчивалась цифрой 1000 и подвинул ко мне ещё ближе листок одновременно махнул ефрейтору, проваливай. Цветков пошатываясь направился к двери. Кивком простившись с полицейским, я отправился следом. Начиная с неожиданной побудки и до сего момента, меня не интересовало время, но сейчас взглянув на часы обомлел шесть тридцать, у нас меньше получаса. Толкнув в бок Димку, показал время, он кивнул и обращаясь к парням сказал.
– Господа тунеядцы, прибавили шагу.
В гарнизоне половина роты не спала, сидела в курилке, вторая половина не влезла в курилку и рассеялась по округе. Физиономию Цветкова все рассматривали с бооольшим интересом. На Димку набросились с расспросами, он же отмахнувшись от всех послал к первоисточнику.
– Цветкоаа и Селезнёва видели? Вот у них и спрашивайте.
Разобравшись с залетчиками и посчитав свою миссию выполненной, я протянул руку Димке для пожатия, он еe сгреб в свою лапищу и начал давить на ладонь.
– Скажи, деньги откуда?
– пытал он, усиливая давление.
– Не бойся не украл, - мы с ним стояли и жали руки друг другу, никто не хотел сдаваться.
Димка настаивал на открытии правды жизни.
– Скажи.
– Вот черт косорукий,- не выдержал первым я выдернул руку из его лапищи. Говорить правду мне не хотелось, зачем учить парня плохому. Решил рассказать придуманную заранее заготовку.
– Больно же. А деньги Мия дала на покупку микрофонов, для дискотеки. Что я ей теперь скажу не знаю? А впрочем не переживай, прорвемся, в конце концов с зарплаты отдам. Или деньги пойдут в счёт оплаты за входной билет на дискотеку.