Гуашь с кровью
Шрифт:
– Почему я должен смеяться?
– Не знаю. Обычно в этом месте все хихикают. Так вот, как генетик-цитолог не могу не заметить, что хромосомный набор этих вот кровяных клеточек вышел из моды о-очень давно.
– А поточнее?
– Я поймал себя на том, что поправляю очки, хотя они лежат у меня во внутреннем кармане.
– Что это значит?
– Поточнее?
– Он наклонился ко мне, прищурился и заговорил очень тихо и вкрадчиво: - Этой вашей кровушке, уважаемый, тысяча лет в обед. А то и все две. Это если поточнее.
–
«Тысяча лет… - думал я, шагая по мокрому тротуару.
– Две тысячи лет… Иконы… Кровоточение… Гуашь для рисования по шестьдесят рублей за набор… Куда мне теперь со всем этим? В библиотеку? В церковь? В сумасшедший дом?»
Я остановился. Фиолетовая вывеска на доме через дорогу погасла на пару секунд и загорелась снова. Мне показалось, что это знак.
Я никогда не бывал в подобных заведениях, но кое-что слышал о них. Если слухи не врут, здесь я найду и библиотеку, и церковь, и сумасшедший дом. А если повезет, то и булочку с изюмом.
Только есть ли у меня на это время? Я и так задержался в Институте дольше, чем планировал.
Вывеска еще раз погасла и загорелась. Я стал искать пешеходный переход.
«Чистенько», - подумал я, оказавшись внутри, и украдкой бросил взгляд на свои ботинки.
– Клуб «Встреча» - два раза направо, со двора, - объявила мне девушка на входе вместо приветствия.
– Нет-нет, я к вам. Мне нужно…
– Проходите.
– Кажется, она удивилась.
Подростки за плюшевой перегородкой провожали меня настороженными взглядами.
– Вот сюда. Что будете пить?
– Да мне не пить. Я хочу…
– Напиток обязателен, - строго заметила девушка.
– Хорошо. Тогда сок. Яблочный есть у вас? А булочки?
– Я подумал и добавил: - С изюмом.
– Булочки?
– Она нахмурилась, глядя в блокнот.
– Есть чизкейк. Хотите?
– Наверное, нет.
– В городе я часто чувствую себя иностранцем.
– А вы научите меня, что тут и как?
– Конечно. Что вы хотите?
– Мне нужно найти…
– Секунду. Вводите запрос.
– Та-ак…
С грехом пополам я отыскал нужные клавиши.
– Набрали?
– Она нагнулась над моим плечом и хихикнула: - Голубой Христос? Ладно. Жмите «Поиск», кликайте по ссылкам.
Десять минут спустя я вышел на улицу. Фиолетовые буквы, отразившись в луже на асфальте, разом зажужжали и погасли. Через мгновение вспыхнули снова. «Интернет-кафе», - прочел я в последний раз и все-таки выругался:
– Др-р-рянь!
– Да не ферма это. Ферма дальше.
– Какое дальше?
– Да дальше, я тебе говорю. А это - приют для этих… как их…
– Смотри-смотри, опять полыхнуло!
– Ну что, заходим, а то ведь уйдет сейчас.
– Да ладно, на следующей поедем. Давай досмотрим!
– Ага. Сейчас как раз пожарные должны…
Толпу у сетчатого ограждения я заметил, едва ступив на платформу. Десяток мужичков с рюкзаками и удочками, собравшиеся для последней в этом сезоне ночной рыбалки.
– Дайте… - Я прочистил горло.
– Пропустите, пожалуйста. Двое мужичков, загородившие спуск с платформы, расступились
передо мной. Только перешепнулись за спиной: «Смотри, этот… » - «Который?» - «Ну…» - «Что ж он тут-то?»
«Что ж я тут-то?
– думал я, сбегая по ступенькам.
– Что ж я тут-то, Господи!»
Капля скатилась по щеке. Я с надеждой посмотрел на небо, но дождя не было. Да и не помог бы уже дождь.
Пожарная пронеслась мимо, когда я выбежал на перекресток за станцией. Я махнул рукой, но машина, конечно же, не остановилась. «Поскорей, ребята, поскорей!» - подумал я, провожая взглядом беснующуюся мигалку, и потрусил следом.
Обычно путь от станции к Дому я прохожу за восемнадцать минут быстрым шагом. На этот раз уложился, кажется, в семь, но и этих минут мне хватило, чтобы проклясть себя многократно. За то, что уехал.
За то, что оставил детей на Любовь Николаевну и Веронику. То есть, получается, на одну Любовь Николаевну. За то, что так много времени потерял в Институте. А сильней всего - за это грешное кафе. Зачем только поперся туда? Что надеялся найти? Какую правду? Вон она - правда, полыхает на полнеба в вечерних сумерках.
Когда закончились заводские постройки и бетонный забор, Дом стало видно как на ладони. Первый этаж горел весь. На втором - пока только левое крыло. Пламя мелькало в окнах классной комнаты и спальни для девочек. Хуже всего, что именно в этом крыле в конце коридора располагался запасной выход.
Когда я добрался до выбитых машиной ворот, пожарные только закончили разворачивать шланги. Одновременно с первой струей из брандспойта над классной комнатой обрушилась крыша. За разбитыми стеклами было видно, как огненный смерч промчался по коридору второго этажа, выбив боковую оконную раму вместе с куском стены. Пламя гудело. Глаза слезились. Взгляд метался от окна к окну, но находил только языки огня. Не было никого за черными окнами, и во дворе никого не было. Только пожарные.
Я тронул одного за плечо.
– Кто-нибудь… - начал я и не смог договорить.
– Где… кто-нибудь? Пожарный странно посмотрел на меня и кивнул куда-то себе за
спину.
– Александр Борисович!
– донеслось с той стороны, потом слова перешли в кашель, и я снова побежал.
Они были здесь, за пожарной машиной, сидели кто на чем. Любовь Николаевна с Ксюшей, Вероника, Марина, Антон… Дети галдели, а я выхватывал взглядом то одного, то другого и едва узнавал. Аркадий, Света, Мишка… А где же? Ну да, конечно, и Степка. Неужели все? Двойняшки Леня и Маргарита, Димка, второй Димка и Настенька, Коля, Никитушка, Маша и Игорек. Все!