Губы цвета лайм
Шрифт:
Сорвав платье с сопротивлявшейся девушки, Макс пришел в еще большее исступление. Черный гипюровый лифчик, такого же цвета трусики и чулки с кружевной каймой-резинкой контрастировавшие с белой бархатистой кожей Евы окончательно лишили его рассудка. Зарычав по-звериному, обезумевший Макс накинулся на свою жертву. Следом за платьем на прикроватный коврик упали разорванные трусики и скомканные чулки. Бюстгальтер со сломанными застежками безвольно повис на абажуре напольного торшера. Несмотря на то, что Ева противилась и умоляла его прекратить, Макс оставался глух к её словам. Своим смятением она его только больше раззадоривала. Сбросив с себя одежду он склонился над Евой, рывком раздвинул её молочно-белые бедра и проник в неё резко и грубо. Девушка вскрикнула от пронзившей её боли
Ева не знала сколько времени длилась эта пытка. Её сознание затуманилось. Наверное, чтобы девушка не сошла с ума от боли и стыда, включились защитные функции организма и Ева впала в некое подобие гипнотического транса.
Когда она очнулась, то увидела Макса рядом с собой, безмятежно спавшего на скомканных простынях. Выплеснув свою сексуальную агрессию, он заснул как ни в чем не бывало, крепким сном, даже не удосужившись поинтересоваться состоянием Евы.
А у неё болело все тело, болело не только снаружи, но и изнутри. И если с наружи боль была ноющая, то внутри все горело адским огнем. Но даже не эта боль приносила девушке наибольшие муки. Боль в опустошенной душе, страх, разочарование в любимом человеке и, как следствие, разочарование в жизни, совсем недавно такой уютной и благополучной, повергли её в пучину страданий.
Истерзанная, вся в синяках, царапинах и засосах, с потеками туши на щеках, Ева с отвращением смотрела на спящего мужчину, чему-то улыбавшемуся во сне. В её голове лихорадочно крутились мысли, среди которых все ярче пульсировала мысль о лежавшем на кухне, в ящике для столовых приборов разделочном ноже…
Утомленный пятничным кутежом город дремал под баюкающий шум дождя. Его беспокойные обитатели, отметившись в дорогих ресторанах, более демократичных кафешках и самых дешевых забегаловках (в зависимости от достатка и возможностей) давно разъехавшиеся по своим норкам из кирпича и бетона, тоже тихо-мирно спали. Яркие манящие огни злачных заведений погасли, как и праздничная иллюминация на улицах и площадях. В серый предрассветный час все равно некому ими любоваться. Лето прошло, а по промозглой осенней сырости романтиков, желающих бродить по городу до утра, что-то не наблюдалось.
С тихим скрипом открылась дверь подъезда, выпуская в густые предутренние сумерки девушку в теплом спортивном костюме с надетым на голову капюшоном. Это была Ева. Она катила за собой большой чемодан на колесиках. Тот самый чемодан, с которым она переехала к Максу пару месяцев назад. Подойдя к ожидавшему её такси, девушка постучала в окно машины. Задремавший таксист, пожилой кавказец, встрепенулся, увидев спустившегося клиента, выскочил из машины.
– Здрасти, уважаемая! Давайте чемодан в багажник положу.
Ева молча кивнула.
Таксист открыл багажник и взялся за чемодан.
– Ого-го какой тяжелый! – крякнув от натуги, сказал он, запихивая багаж молчаливой клиентки. – Вы, случайно, туда не расчлененного мужа запихнули? А-а, уважаемая?
Справившись с чемоданом, таксист взглянул на девушку, посмотреть, как та оценила его избитую черную шутку.
Лицо девушки было столь отрешенным, что таксист едва сам не поверил в свою дурацкую версию. Или не дурацкую?
В голову бывалого таксиста полезли разные мысли, одна другой страшнее.
– К сожалению, это всего лишь мои вещи? – внезапно ответила девушка и по её тону нельзя было понять, действительно ли она сожалеет, что там не «расчленёнка» или это такой ответный «черный юморок». – Давайте уже поедем!
– А-а, да, да, да!
Таксист засуетился, с тревогой поглядывая на багажник, сел в машину и завел мотор.
Девушка в последний раз оглянулась на темные окна спящего дома и села на заднее сиденье.
Такси тронулось с места, проехало через заставленный припаркованными автомобилями двор, свернуло на проезжую часть и поехало по пустынным улицам сонного города…
Был уже полдень, когда Макс продрал глаза.
Чувствовал он себя, надо сказать, на удивление хорошо, не в пример обычным пробуждениям после подобных развеселых вечеринок. Ни тебе похмельного синдрома, ни других сопутствующих недомоганий.
Еву он рядом с собой не обнаружил. Особо не удивился, так как знал, что его милая подруга, та ещё ранняя пташка. Наверное, уже вовсю на кухне хозяйничает.
– Солнышко, я проснулся? – возвестил Макс.
Обнаружив, что он совершенно голый, Максим обмотался простыней и прошлепал босиком на кухню, чтобы первым делом чмокнуть Еву в ямочку на щеке. После прошедшей жаркой ночи (о чем красноречиво говорили разбросанная по спальне одежда и измятая кровать) он просто обязан был «отблагодарить» свою вторую половинку нежным поцелуем, прежде чем направиться в ванную.
В кухне никого не было. На электрической плите было пусто, ничто не варилось, не пеклось и не жарилось. Тостер отключен. Чайник пуст. Все прибрано – ни одной тарелки, ни стакана, ни блюдца, ни ложки, ни вилки видно – вся посуда и столовые приборы разложены помешанной на порядке и чистоте Евой по своим местам. Только в стоявшей посреди столешницы разделочной доске воткнут кухонный нож с широким лезвием. Надо сказать, глубоко-так вошло острие ножа в дерево. Очень глубоко.
У Макса складывалось такое впечатление, что девушка собралась что-то нарезать, но передумала. Возможно, закончились кое-какие продукты, например, овощи-фрукты к её любимым салатикам, и Ева решила сходить в магазин. Это так на неё похоже.
Чтобы удостовериться в своей догадке Макс заглянул в гостиную и на лоджию, где у них стояли удобные кресла из ротанга, на которых Ева любила в выходные, закутавшись в плед, читать книжки на своем «айфоне».
И там девушки не оказалось.
Значит точно за продуктами укатила.
В прекрасном расположении духа (впереди еще два выходных с любимой!) Макс зашел в ванную, справил нужду и выдавив на зубную щётку немного отбеливающей пасты, принялся чистить зубы. В процессе чистки Макс, как любой нормальный мужик, стал любоваться отражением в зеркале рельефных мускул своего поджарого подтянутого торса, который притягивал взгляды девушек в спортивном зале – пару раз в неделю он посещал фитнесс-центр, где сотрудникам их фирмы продавались абонементы с хорошим дисконтом. Широкие «эполеты» плеч, выпуклые и проработанные мышцы груди, перекатывающиеся под кожей твердые шарики бицепсов и, самая его гордость, глубоко прорисованные кубики пресса – одной только этой «шахматной доской» можно было вскружить голову любой помешанной на спорте «фитоняшке».
«Хм, раньше в зеркале пресс не был виден, – мысленно отметил Макс, продолжая начищать эмаль зубов в том числе и в труднодоступных местах, –Или до этого просто на него внимания не обращал? Да нет! Как можно не обратить внимание на такую красоту четко прописанную. Странно».
Стоп!
Только сейчас он обратил внимание, что на стеклянной полке перед зеркалом было пусто: ни гелей, ни масел, ни кремов, ни спреев, ни скрабов, ни дезодарантов, ни лосьонов – короче, ничего из тех средств гигиены, которыми пользовалась Ева и которыми была почти полностью заставлена нижняя полка на зеркале. Только в уголке полки сиротливо жались друг к другу его флакон с пеной для бритья и пустой стакан для зубных щеток – свою зелёную он держал в руке, а розовая щетка Евы отсутствовала.