Гуль. Харизма +20. Том 2
Шрифт:
— В таком случае, — он опять достал кандалы, — пора узаконить наши отношения на ближайшие пять суток. Не делай глупостей.
Мэдлин изящным и небрежным движением скинула шляпу на землю, вытащила из пучка спицу, и волосы освободились. Они стали ей вторым, красным плащом, очень длинные и объёмные. Вместе с тем облик ведьмы странно переменился, будто на обычную внешность наложили призрачный чехол, и вот он-то оказался жутким, словно красавица и уродина стояли на одном и том же месте, у первой на плече сидел ворон, у второй, — что-то вроде большого чёрного стервятника. Сам призрачный
— Ты ведь понимаешь, что обречена?
— Понимаю, законник, — ответила Мэдлин спокойно, — однако, я потеряю их уважение, если даже не попробую.
— Мы никогда не перестанем тебя любить! — закричала Лиззи. — То есть, уважать!
К слову о боли, — пожалуй, только выработанная привычка позволяла мне держаться, — спасибо, мама, — и я видел, как бинты Лиззи опутывали меня всё это время.
— Я стану твоей второй половинкой, — шепнула мумия, — готов?
Бинты подтянули её к моим искалеченным ногам и крепко затянулись, тонкие руки напряглись, поднимая свою часть веса. Я решил, что это очень хороший шанс чтобы соблюсти жизненное кредо — сопротивляться до последнего.
— Лиззи, спасибо тебе.
— Антон, обычно я за свободу творчества и максимальную наготу, но сейчас я за членовредительство и месть! Сделаем ему больно!
Это было невозможно, ведь игроки отключали болевые импульсы, но, тем не менее, я, по крайней мере, должен был отвлечь магуса. Мы представляли гротескное зрелище в тот момент, но это ничего не значило, — Ахимас Вельт уже положил руку на эфес меча.
Мы ринулись вперёд, и Лиззи каким-то образом смогла поддерживать нужную прыть все те пару необходимых секунд; противник обернулся за секунду до того, как я сомкнул челюсти на его левом бедре. Между нами была разница в сорок три уровня, соответственно, я получил надбавку к силе атаки в двадцать три процента благодаря «Свирепому Карлику», плюс баффа. И когда под натиском зубов гаргуля хрустнула бедренная кость, сверху раздался вскрик, настоящее свидетельство боли. Вельт играл без поддавков.
Последним, что я увидел, были безумные от ярости глаза и вспышка молний.
Глава 18. Всадник бури
Голод, обоняние, осязание, слух.
Я не спешил открывать глаза, прислушиваясь к сосущему чувству где-то вверху желудка; ещё терпимо, пока что не больно. Хотя во всём остальном теле она, боль, пульсировала равномерно и постоянно. Ушных впадин достигало гудение, голоса, стук механизмов; слегка ощущалась вибрация, а в ноздри лезли запахи мазута и гари. Было жарко.
Открыв наконец глаза, я опять плотно закрыл их из-за яркого солнца, но успел рассмотреть толстые прутья клетки.
— Мэдлин, — раздался рядом голос Лиззи, — он очнулся.
Сделав ещё три попытки, смог, наконец, осмотреться получше. Всё вокруг заливал ослепительный свет, в котором угадывались очертания парусов, палубы, фальшбортов. Мы были на небесном корабле.
— Антон, возьми-ка, — прозвучало рядом.
Я не сразу понял, только распознал тихое шуршание ткани. Мэдлин предлагала мне свой плащ. Аккуратно втянув его, накинул на голову и с облегчением вздохнул.
От шкалы жизни остались крохи, пульсировали пиктограммы дебаффов: голода, жажды, ожогов, нервного шока, сотрясения и много чего другого. Как я ещё не отправился на респ?
— Где мы?
— Летим в субрегион Гриммо, к ближайшему городу с вратами. Оттуда переправимся прямо в Нагатор. На территории Сапфира нет ни поселений, ни порталов.
— А что потом?
— Не знаю, Антон. Только одно известно точно: мы пробудем в плену не больше пяти суток, таково фундаментальное правило игры. Условность разумеется, но без неё игроки могли бы лишать друг друга свободы на неограниченное время, а это не пошло бы «Новому Миру» в пользу… Что?
Её смутил смешок, вырвавшийся у меня.
— Да я осознал, что мы с Лиззи теперь являемся не просто узниками этой цифровой тюрьмы, а узниками в квадрате. Уму непостижимо, это какая-то вселенская метаирония.
Сглотнул густую слюну, страшно хотелось есть, а экзоскелет был горяч.
— Созываю походной совет. Перекличка. Лиззи?
— Здесь! — весело отозвалась художница.
— Мэдлин Пентеграм?
— Присутствует. К чему официоз?
— Чтобы упорядочить мысли и сэкономить время. На повестке дня три вопроса: что произошло, как это произошло, и что делать дальше?
— С первым всё просто, — ответила ведьма, — мы столкнулись с довольно опасным и сильным противником, который устроил на нас засаду. Проиграли.
— Как это произошло?
— Нас предали, — сказала Лиззи, — этот субстанц знал, где мы будем, заранее прибыл туда и вот.
— Значит, надо узнать, кто нас предал, прежде чем сможем двигаться дальше.
— Ты отдыхал, а мы-то уже знаем, — хмыкнула мумия, — вот он, идёт, зла на него не хватает.
В ноздри ударила смесь запахов застарелого пота, древних папирусов, керамики, книжной пыли. Послышались шаги, и в том небольшом участке мира, который я наблюдал из-под плаща, появилась пара массивных башмаков, цокавших металлическими набойками.
— Не может быть. Я видел, как тебя сожрали.
— Э, э, э! Нет, — ехидно ответил Ангус Гринботтом, — ты видел, как сожрали труп моего двойника, который я ловко достал из сумки и бросил пауку, а сам спрятался, чтобы инсценировать смерть и избавиться от вас, наглых эксплуататоров.
Я не сразу нашёлся.
— Ты носил в сумке труп… на случай если понадобится инсценировка смерти?
— Разумеется! — возмутился гоблин. — Очень на меня похожего, одетого в такую же одежду! У меня всегда есть парочка на особый случай.
— Парочка?! Энтропия…
— Да! А что в этом такого? Не понимаю, как вы, олухи, вообще выживаете без такой необходимой вещи как мёртвый двойник в наше неспокойное время?!
— Так, ладно, хватит! — воскликнул я. — Хорошо, примем это как данность, ты таскаешь в своих волшебных сумках два трупа.
— Кто сказал, что два? Трупов я таскаю больше, но только два из них — подготовленные двойники.
— Зачем… не хочу знать. Итак, Гринботтом, ты инсценировал свою смерть и сдал нас Ордену Виселицы.