ГУЛАГ (Главное управление лагерей), 1917-1960

Петров Н. В.

Я привел первые попавшиеся и, возможно, не очень уж характерные примеры поразительного несоответствия между тяжестью совершенного преступления, фактическим вредом, нанесенным преступниками советским людям и последовавшим возмездием за совершенные преступления.

По приведенным двум примерам выходит так, что молодая загубленная и искалеченная жизнь советского человека, или, вернее, даже двух человек, «котирована» судом и уголовным кодексом в 3,5 раза «дешевле» двух бутылок вина.

Подобного рода нелепости в настоящее время ничем не могут быть оправданы, даже бесспорно правильным положением о том, что преступления против социалистической собственности являются тягчайшим видом преступления, тем более, что никем не доказано и не может быть доказано, будучи постоянно опровергаемо

фактами, что лучшим и наиболее надежным способом борьбы с тем или иным видом преступности является удлинение сроков заключения за эти преступления. Для лиц, совершающих преступления, срок наказания за него лишь угроза и «мера ответственности», но ни в малейшей степени не средство воспитания, предупреждающее возможность появления самой мысли о возможности совершения преступления. Моральная и этическая, а также социальная оценка тяжести преступления не может быть надежно доведена до сознания одним только размером срока заключения за его совершение. Для преступника, решившегося на преступление, это лишь «казенная цена», по которой ему придется расплачиваться… если он, конечно, попадется.

Характерно также и то, что существующий уголовный кодекс предусматривает, например, одинаковую кару и за кражу ценностей на 100 рублей и на 100 тысяч рублей, хотя вред, нанесенный социалистическому обществу во втором случае в 1000 раз больше. У вора невольно может возникнуть мысль: если уж красть, то, пожалуй, лучше «потрудиться» и хапнуть сразу на десятки тысяч рублей, чем рисковать за 100 р. при той же ответственности.

6. Такие, предусмотренные уголовным кодексом, преступления, как мелкая кража или растрата, жульничество, злоупотребление служебным положением, мелкое мошенничество, халатность, не влекущая за собой особо тяжелых последствий, некоторые виды сексуальных и мелких бытовых преступлений должны бы караться, будучи совершенными в первый раз, не народными судами, а самой общественностью: товарищескими судами, местной и стенной печатью, общими собраниями с широким обсуждением и осуждением совершенных проступков.

Когда-то был чисто народный обычай — выставлять преступников «у позорного столба». Разве это был плохой метод воздействия и наказания и разве он был менее действителен с воспитательной и с профилактической, так сказать, точки зрения для лиц, совершивших то или иное мелкое преступление впервые, чем отбывание срока наказания в местах заключения?

Нет и нет! Я глубоко убежден в том, что подобный метод и в настоящее время во многих случаях был бы более действенным для самого преступника, менее вредным для его семьи и весьма полезным для вовлечения самых широких кругов общественности в борьбу с подобного рода преступлениями.

Взять хотя бы приведенный мною пример с преступлением девушки, комсомолки, укравшей две бутылки вина и получившей за это 10 лет заключения. Каково было отношение людей, присутствовавших на суде над нею и лично знавших ее в работе и в быту? Ее преступление все осуждали безусловно, но в то же время ей… сочувствовали! Люди говорили: погубит это заключение девушку окончательно. Если уж живя в семье, среди честных людей, воспитываясь в комсомоле, она проявила такую моральную неустойчивость и преступность, то что же с ней будет после 10 лет пребывания в обществе преступного мира? Выйдет она из лагеря окончательно нравственно искалеченной. Всыпать бы ей «двадцать горячих» при всем честном народе, выгнать из комсомола и был бы ей достаточно хороший и вполне надежный урок на всю жизнь: сама бы больше воровать не стала и детям своим заказала!

Может быть, «двадцать горячих» и ни к чему, хотя иногда это приносит несомненную и большую пользу, за которую бывает благодарен и сам наказанный, но посадить бы эту девушку на общем собрании работников ее учреждения с дощечкой на груди с надписью: «воровка — украла 2 бутылки вина» и проработать бы ее хорошенько всем коллективом да в стенгазете обрисовать всю мерзость ее поступка, и для нее было бы, пожалуй, достаточно и для присутствующих полезно.

Мало этого, в подобных случаях мог бы судить и народный суд, но присудить, примерно, следующее: «взыскать с преступника стоимость похищенного в 3—5-кратном

размере, поставить в паспорте штамп короткий, но внушительный, вроде — «воровка», «хулиган», «мошенник», «взяточник», соответственно составу преступления с тем, чтобы «красовался» там этот штамп на странице особых отметок на определенный испытательный срок и, кроме того, не подвергая преступника заключению, суд мог бы дополнительно передать дело на общественное осуждение общим собранием или товарищеским судом.

Не помогут эти воспитательные меры — совершит человек после этого еще преступление, хотя бы и столь же мелкое, на протяжении, скажем, ближайших 3–5 лет — судить его к заключению в исправительно-трудовую колонию или лагерь с зачетами за хорошие показатели в работе и в быту. А если уж совершит человек преступление в третий раз, после отбытия срока наказания, т. е. окажется закоренелым рецидивистом, надо осуждать его к заключению на длительные сроки, в закрытые лагери с особо жестким режимом и с работой без всяких зачетов.

Таких трудно исправимых рецидивистов и особо опасных преступников надо изолировать не только от общества, но и от заключенных, подающих надежны на исправление и превращение в честных советских граждан.

За действительные, имеющие определенные, реальные последствия преступления против государственного строя в особо тяжелых случаях сажать в тюрьму.

Диверсантов, шпионов, контрреволюционных вредителей и террористов, засылаемых из враждебного зарубежного мира, неисправимых злостных убийц и бандитов, заключенных, содержащихся в закрытых лагерях усиленного режима, совершивших тяжелое преступление, находясь в заключении, — расстреливать.

Таков должен быть диапазон и примерная последовательность наказания за совершаемые преступления.

С одной стороны, следует значительно расширить воспитательные и карательные — без изоляции — мероприятия для лиц, совершивших преступление впервые и незначительное по своему реальному значению с широким привлечением общественности и товарищеских судов к этому делу; с другой — для лиц, совершивших особо тяжелые преступления и для рецидивистов, надо усиливать наказания не только в отношении более длительного заключения, но и в отношении режима и условий работы в местах заключения.

7. Основной же целью органов юстиции, прокуратуры, МВД и советских коллективов должна быть борьба с причинами, порождающими преступность среди советских граждан, и борьба за превращение лиц, совершивших преступление, всеми возможными мерами и средствами воспитания и репрессий в честных, полноценных членов социалистического общества.

На помощь этому делу должны прийти и наша школа, и печать, и разные виды искусства, партия, комсомол и профсоюзные организации. Надо прямо сказать, что все эти организации вопросами борьбы с преступностью занимались совершенно недостаточно. Где и в какой, например, школе детям с малых лет и систематически внушается позорность и гнусность для советского человека таких преступлений, как воровство, хулиганство, мошенничество, не говоря уже о таком тяжелом преступлении, как убийство. Я утверждаю, что эта тематика у нас в школах, как правило, стыдливо обходится, как будто эти преступления у нас уже совершенно исчезли, или являются таким редким исключением, о котором не стоит и говорить. Было бы очень наивным также считать, что дети сами должны понимать всю их безнравственность без всяких бесед на эту тему. Что же касается взрослых, то столь же наивно думать, что достаточно одного наличия судов, прокуратуры и уголовного кодекса с определенными, но, к сожалению, очень часто изменяемыми сроками заключения за одинаковые преступления.

Практика показывает, что одного этого совершенно недостаточно: нужна упорная, повседневная работа при помощи всех наших мощных средств агитации и пропаганды и воспитания в школах и коллективах.

II. О недостатках воспитательной и исправительной работы в исправительно-трудовых лагерях

1. По своей идее и по названию исправительно-трудовые лагери в нашей стране призваны не только карать, но и перевоспитывать, «перековывать» людей, совершивших преступление, превращать их в честных, морально и нравственно устойчивых советских граждан.