Гуляевы
Шрифт:
Гуляевы принялись лихорадочно собирать чемоданы. Детей не будили – еще успеют наволноваться. Мальчишки забылись крепким сном, беззаботно развалившись на кроватях. Родители плотно закрыли дверь в спальню, чтобы ужас происходящего не вторгся в этот тихий уютный мирок. Пусть хотя бы еще полчасика насладятся домашним теплом. Впереди – дальняя дорога, холод, страх и неизвестность….
– Берем только самое необходимое! Что сможем унести в четырех руках –командовал Павел, стараясь не терять самообладания, будто речь шла о давно задуманном переезде. – Никаких вазочек, тарелочек. Приедем на новое место – будем обживаться
– Куда же мы поедем-то? – вопрошала жена, трясущимися руками укладывая в чемодан мальчишеские рубашки. – Мои все в Прибалтике, там тоже сейчас волнения начались. А твои…
– Мои…на дне морском – сказал Павел, родители которого погибли в 1986 году в Цемесской бухте, при столкновении пассажирского парохода «Адмирал Нахимов» и балкера «Пётр Васёв». – Ладно, чего вспоминать. В общем, решение такое. Едем к моей двоюродной сестре, в Волговятск. Других вариантов нет.
Стрелка часов подбиралась к половине второго – скоро выдвигаться.
– Буди пацанов, пора! – приказал жене Павел, докуривая последнюю сигарету. – Владимир, наверное, уже вышел прогревать мотор. Постели не прибирай – ни к чему, время только потеряем.
– Мы сегодня едем в Москву! – сочиняла Катька, чтобы не испугать мальчишек ранней побудкой и своим заплаканным лицом. – Папе медаль будут вручать во Дворце Съездов! Ночью пришла телеграмма. Надо торопиться, иначе не успеем.
– Ура в Москву! – обрадовались пацаны. – А мы пойдём на Красную площадь?
– Пойдём, пойдем… – убеждала Катька, одевая младшему Никитке гамаши задом наперёд. Её руки сильно дрожали, и Павлу пришлось броситься жене на помощь.
– А, ну давай, по-солдатски! – скомандовал он мальчишкам. – Кто быстрее оденется – тот командир!
Через полчаса они мчались по ночному городу, боясь наткнуться на банды молодчиков. Вдруг фары выхватили из темноты зловещую афишу кинотеатра: «Так жить нельзя», «Распад», «Час оборотня».
Наконец, выскочили на трассу в сторону аэропорта. Владимир ехал под «стольник», уверенно управляя автомобилем, и с таким спокойствием, будто вёз семью Гуляевых куда-то на море, к югу. Он, конечно, тоже был взволнован всеми этими событиями, но не хотел пугать пацанов опрокинутым лицом. Он улыбался и заговорщицки им подмигивал в зеркале заднего вида. Те хохотали, довольные, что впервые в жизни полетят на самолете.
В аэропорту, ожидая рейса на Москву, Павел вручил соседу ключи от квартиры:
– Держи! Забирай всё себе, пока другие не «раздербанили». Мебель, посуду, телевизор, холодильник. В кладовке полно инструментов. Отдаю в хорошие руки. Пусть лучше тебе достанется, чем мародерам.
Владимир без лишней патетики взял ключи и всучил Павлу деньги:
– Здесь триста рублей. Не отказывайся, обижусь. Что такое триста рублей? Копейки! Тебе жизнь заново строить, детей подымать. Но больше у меня нет, извини. Да, вот еще что…
Сосед снял с руки электронные часы «Montana» – в те годы, неслыханная роскошь и жуткий дефицит:
– Носи, друг! На память. Это дорогие часы, японские. Купил их у одного иностранца. Здесь 16 мелодий. Если нужда припрёт – можешь продать. Смотри только, не продешеви. Вообще, ты в России будь понаглее. У вас там тоже всё непросто. Пробивай себе дорогу, как танк.
Прощаясь, перед вылетом, Павел сказал Владимиру:
– Даст Бог – свидимся еще. Когда-нибудь эта смута закончится.
– Она еще только начинается…– грустно улыбнулся сосед, махнув рукой на прощание. – Не теряйся!
С 1988 года Советский Союз стал разваливаться на части. «Парад суверенитетов» открыла Эстония. Республики, входившие в состав СССР, соревнуясь друг с дружкой, стали провозглашать независимость. Все грезили о счастливой wonderful life, которую дарует «свобода от тирании». К декабрю 1990 года, СССР де-факто перестал существовать.
…На борту «ТУ-154» семья Гуляевых летела над осколками рухнувшей империи – в новую жизнь. Страшно, когда тебя сонного, размякшего, судьба хватает из теплой постели и бросает в промозглую осеннюю ночь. Выдирает с корнем из насиженного, обустроенного гнезда и бросает в неизвестность. Еще вчера у тебя был свой дом, горячая ванна, мягкая кровать. По телевизору транслировали футбол, а на плите стоял свежий борщ. Эти маленькие каждодневные радости были привычны и незаметны. Казалось, так будет всегда – спокойно, размеренно, стабильно. Иной раз даже хандра заедала. Спроси тогда кто: «Ну, что Пашка Гуляев ты счастлив?», он бы пожал плечами: «Да всё как у всех. Обычно». А счастье? Оно – другое. Дом на берегу Черного моря, 5000 рублей на сберкнижке, «Волга» в гараже. И сейчас, в черном осеннем небе, на высоте 10 километров от земли, Павел с дикой тоской вспоминал эти обычные семейные вечера.
Дождавшись, когда пацаны уснут, он наклонился к жене, тихонько плакавшей в кашемировый палантин:
– Давай не раскисать, Катька. Было – умерло. Начинаем по-новой, куда деваться? В общем, такой план. Прилетаем в Москву – делаем пересадку. До Волговятска лететь недолго, примерно час.
– Сообщить бы твоей сестре о нашем приезде? А то свалимся как снег на голову.
– Позвоню ей из Москвы. Не буду говорить, что приехали надолго…то есть насовсем. Скажу, прибыли в отпуск. Город посмотреть и вообще.
– Правильно, а то напугаем, еще откажет. У неё муж-то есть, дети?
– Мужик есть. Сын у них взрослый, Витька.
– Денег у нас сколько осталось? – спросила Катька шепотом.
– Около четырехсот рублей. Владимир-сосед подмогнул, спасибо. А то бы туго пришлось. Месяца на два есть запас. В Волговятске я сразу устроюсь на работу. Город большой – много всяких предприятий. Где больше предложат, туда и рвану.
– Куда же ты без трудовой устроишься?
– Разберемся, не паникуй. Опытные слесаря везде нужны. Пятый разряд, шутка ли? К тому же у меня средне-техническое, не забывай. На это смотрят. Может, мастером устроюсь. А там по карьерной лестнице…до директора.
– Я тоже пойду работать. Хоть уборщицей. В школах уборщицы везде требуются.
– Ну и прекрасно! – кивнул Павел. – Нам сейчас любая копейка в радость. Но знаешь, лучше в поварихи иди. Всегда при кухне, хоть бы картошкой, моркошкой – да разживёмся.
– Хорошо – примирительно сказала Катька. – Пойду поварихой. Уж борщи я умею готовить. Я вот за тебя больше переживаю: куда ж ты без трудовой?
– Сделаю запрос на предприятие. Позвоню ребятам, должны посодействовать. Я Владимиру передал заявление по собственному желанию. Набросал в аэропорту, на коленке. Он обещал отвести в отдел кадров. Заодно объяснит им нашу ситуацию. А трудовую мне почтой пришлют.