Гуманная пуля
Шрифт:
Террор, казалось бы, устраненный вместе с питавшими его внешними факторами - национальной, религиозной, социальной рознью, станет раз- гораться в н у т р и отвыкшего от него общества взрывами и выстре- лами заказных убийств. Защитные механизмы, выстроенные против фана- тиков, не сработают, потому что черту закона станут переступать не фанатики-террористы, а самые, что ни на есть, люди системы.
И это при том, что ценность жизни возрастет неизмеримо! Начнется пересмотр юридической системы с резким ужесточением наказаний за преступления против личности. Но тюремные сроки даже в несколько де- сятков лет окажутся слишком легкой расплатой за убийство, потому что не отнимут у преступника жизненных перспектив, а такая мера, как по- жизненное заключение, вовсе обернется абсурдом. Значит, можно
Очаги междоусобиц разгорятся во всех областях профессиональной де- ятельности, однако самые опасные конфликты запылают в сфере политики. Буржуазная демократия с ее межпартийной борьбой хороша при нынешней людской недолговечности. Сменяемость лидеров обеспечивают не столько периодические выборы, сколько процессы старения. Политические неудач- ники, как в бизнесе, выходят из игры, истратив отпущенные им природой силы и время. Сроки пребывания на высших государственных постах огра- ничиваются законом, но фактически влияние активного деятеля на жизнь общества - находится он у власти, или в оппозиции - длится до тех пор, пока он тоже не исчерпает силы и не отправится на покой, либо в небытие, освобождая историческую сцену.
Теперь же на ней будут оставаться и накапливаться все честолюбцы, жаждущие власти и славы, все одержимые, мечтающие о переустройстве мира по их прожектам, и т.д. Все - со своими идеями, принципами, а главное, со своими кланами.
Кажущиеся столь прочными юридические конструкции и здесь могут вспыхнуть, как целлулоидные. Мы, граждане России, опять можем со- слаться на свой собственный - исторический, да и современный - опыт. Бессмертия у нас не было, но были (и сейчас повторяются) времена, ко- гда политические процессы настолько ускорены, что и обыкновенная дли- тельность жизни политика для его конкурентов нестерпимо велика. Мы привыкли списывать всю мерзость и кровь, связанные с этим, на свою нецивилизованность. Но простая логика подсказывает, что и в цивилизо- ванном по лучшему западному образцу обществе будущего достижение практического бессмертия может привести к тому, что политическая со- стязательность обернется террором против соперников и подавлением не- согласных.
Опасность особенно возрастет от того, что неминуемо усугубится но- вая социальная дифференциация (ее зарождение на Западе мы наблюдаем уже сейчас): разделение общества не на богатых и бедных, а на тех немногих, - условно говоря, "профессионалов", - кто в силу своих лич- ных знаний, способностей, просто должностного положения, управляет экономикой и потоками информации, и остальное общество, зависимое от этого меньшинства.
Сращивание "профессионалов" с политическими силами началось уже в ХХ веке, а в будущем процесс дойдет до логического завершения: сло- жатся сверхмощные кланы соединенной политической и научно-технической элиты, которые будут вести между собой борьбу за монопольное влияние на те или иные стороны жизни всего человечества. Фактически - за скрытую, а возможно, и неприкрытую мировую диктатуру. А поскольку в условиях практического бессмертия победа одного клана над другим воз- можна только путем уничтожения последнего, открывается прямой путь к Четвертой Мировой войне. Точнее - к всепланетной гражданской.
Если так случится, многострадальная наша цивилизация промучается уже недолго и "присоединится к большинству", как говорят о покойни- ках англичане.
Как известно, молчание внеземных цивилизаций, сигналов и следов деятельности которых в космосе никак не удается уловить, ряд ученых объясняет именно тем, что срок жизни цивилизаций ограничен. Наша, земная, просто не совпала по времени со своими соседями в Галактике: одни еще не родились, другие уже погибли.
Более того, еще в 60-е годы ученые, занимавшиеся проблемами вне- земной жизни, предвидели, что, чем выше поднимается цивилизация в своем научно-техническом развитии, тем меньше ей остается жить. Как писал в то время И.С.Шкловский: "Подавляющее большинство исследовате- лей стоит за короткую и даже очень короткую шкалу времени существова- ния технологически
Но относительно возможных причин, ведущих цивилизацию к гибели по мере роста ее могущества, между учеными царила разноголосица. Предпо- ложения высказывались самые общие и неопределенные. Например: "полное уничтожение всякой жизни на планете", "физическое или духовное вырож- дение и вымирание" и т.п. Нам представляется, что именно достижение индивидуального бессмертия и есть тот самый критический рубеж в раз- витии, который цивилизации почти невозможно преодолеть.
Понятно, что спасительный выход заключается в добровольном само- обуздании. Все, в конечном счете, сводится к Ч е л о в е к у. В.М.Бехтерев в брошюре "Бессмертие человеческой личности с точки зре- ния науки", вышедшей в самое подходящее для таких мыслей время и в самом подходящем месте, в 1918 году в Петрограде, писал, что цель эволюции общества - "создание высшего в нравственном смысле человече- ского существа". В самом деле, если гуманная пуля стремится к инди- видуальному бессмертию, то и человек должен прийти к нему подготов- ленным, измененным. Но он - это ясно уже теперь - подготовиться не успеет, измениться не сможет.
Бессмысленно и винить его. Ведь не только в эгоизме дело, но и в неравенстве. Люди от рождения не равны друг другу по своим способнос- тям, интересам. Да, в условиях краткости индивидуального существова- ния неравенство - источник жизни, движущая сила развития общества. Без него не добрались бы и до бессмертия. Но сразу после достижения всего лишь практического бессмертия окажется, что сохранение любого социального неравенства, - не обязательно иерархического или матери- ального, а буквально л ю б о г о, в том числе неравенства в прести- же и т.п., - означает гибель общества. Переворачивается постулат До- стоевского. Оказывается, "Если нет Бога, ничто не дозволено!" Ничто, способное хоть в малейшей степени унизить Человека.
А в то же время, куда его денешь - неравенство? Насильственное принуждение к равенству опробовано множество раз и неизменно терпело крах даже среди недолговечных людей. Пытаться теперь насиловать при- роду, чтоб уничтожить основу неравенства - разнообразие? Это не толь- ко абсурдная, но и, к счастью, неисполнимая затея. Никакой клонинг не решит проблему (и зря вообще в наши дни раздувают связанные с ним страхи). Клонирование может создавать близнецов, копировать тела, но клонировать интеллект и психику невозможно. После рождения человека каждая мысль, каждое впечатление внешнего мира с невероятной ско- ростью разрушают старые и создают новые сочетания нейронов головного мозга. Естественные или искусственные (клонированные) близнецы с каж- дым прожитым часом будут неуклонно расходиться друг с другом.
Нет, насильственное равенство невозможно. Более того, для выжива- ния человечества в условиях индивидуального бессмертия необходимо, чтобы отказ от любой формы социального неравенства был для каждого человека не просто добровольным, но и естественным актом, чтобы он совершался без малейшего насилия даже над самим собой. Кто на такое способен? И как вообще может существовать общество без административ- ного неравенства и подчинения?
Остается надеяться только на инстинкт самосохранения. В прошлом, хоть на волоске, он удержал нашу цивилизацию от ядерного самоубийст- ва. Может быть, сумеет выручить и в будущем? Удастся все же вырабо- тать какие-то особые, для нас, нынешних, труднопредставимые право- вые нормы, которые позволят при сохранении неравенства не допустить взаимоуничтожения, и бессмертные люди подчинятся этим законам?
Михаил Пришвин справедливо писал, что "чувство свободы, углубляясь до конца, должно неизбежно доходить до мысли о бессмертии личном". Но теперь мы видим, что обществу приближающихся к бессмертию долгожите- лей острее всего понадобится именно н е с в о б о д а. Невиданная, немыслимая, такая несвобода, потребность в которой была бы так же сильна, как прежде - потребность в свободе. (Хоть смейся, хоть плачь, мы, кажется, опять возвращаемся к марксизму: "Свобода есть осознанная необходимость".)