Гуманная пуля
Шрифт:
Но проблема вовсе не исчерпывается одной только опасностью нера- венства и междоусобиц. Кризис, порожденный практическим бессмертием, будет всепроникающим, как сильнейшее ионизирующее излучение. Начнут разрушаться самые глубинные структуры человеческой психологии. Еще Екклезиаст сетовал: "Все труды человека - для рта его, а душа его не насыщается". Но ведь именно "труды для рта", для выживания - своего собственного и близких - наполняли смыслом короткое существование. В этих трудах и заложен величайший смысл, раз они позволяют от поколе- ния к поколению дотянуть до бессмертия. А вот бессмертие уже потре- бует
При этом прежняя философия, опирающаяся на постулат "философство- вать - означает учиться умирать", утвержденный мыслителями прошлого, от древних греков до Монтеня и Толстого, философия, измеряющая чело- веческое совершенство приближением к стоицизму, окажется не то чтобы устарелой, но разреженной. А вместе с нею недостаточным для дыхания станет и ее благородство.
И все традиционные религии, видимо, ждет серьезный упадок. Их главная притягательная сила - "спасение", иллюзия загробного бессмер- тия - изрядно обесценится. Но, поскольку жажда простого смысла и тяга к сверхъестественному неистребимы, святое место (буквально) пустым не останется. Еще обильнее пойдут плодиться всевозможные мистические ве- рования, и можно не сомневаться, что в отношении морали все они будут гораздо хуже старых религиозных учений.
Вообще, практическое бессмертие и порождаемое им в обывательском сознании ужасающее чувство бессмысленности могут привести к такому падению нравов, какого в прошлом не бывало в самые темные эпохи на- шествий варваров и разрушения культуры.
При этом - еще один парадокс - истинный смысл бытия не только не будет скрыт, но проявится с такой наглядностью, что войдет в массовое сознание, как нечто само собой разумеющееся. Все станет очевидным. И то, что вторая, помимо бессмертия, составляющая Цели, к которой дви- жется гуманная пуля, - это выход в Космос, его познание. Что сама ма- терия, создавшая разумного человека, стремится таким путем к самопо- знанию. Все будет понято. Но понять - не означает принять.
Американский физик Стивен Вайнберг, лауреат Нобелевской премии, автор книги "Первые три минуты" о происхождении нашей Вселенной (рус- ский перевод М., 1981), писал о космологии, науке, находящейся, можно сказать, на самом острие летящей гуманной пули: "Но если и нет утеше- ния в плодах нашего исследования, есть, по крайней мере, утешение в самом исследовании… Попытка понять Вселенную - одна из очень немно- гих вещей, которые чуть приподнимают человеческую жизнь над уровнем фарса и придают ей черты высокой трагедии".
По своим научно-техническим возможностям общество конца XXI - на- чала XXII веков окажется несравнимо с сегодняшним. Оно, несомненно, будет в состоянии осуществлять пилотируемые полеты ко всем планетам Солнечной Системы с целью их изучения. Возможно, станет реальностью и посылка первых экспедиций (или хотя бы автоматических разведчиков) к ближайшим соседним звездам. Практическое бессмертие позволит начать исследовательские, а затем и астроинженерные программы такой длитель- ности, какая прежде была немыслимой из-за куцых сроков индивидуальной жизни. Программы, соответствующие масштабам Космоса. От таких пер- спектив дух захватывает. Человеческий разум будет
Но вот вопрос: намного ли больше, чем сейчас, окажется в том об- ществе людей, ищущих утешения не в "плодах", а в "исследованиях"? А ведь бессмертие (даже то начальное, условное, которое мы назвали практическим) потребует от каждого, буквально о т к а ж д о г о - не юридически регламентированного участия в общем фарсе, но именно осознанного участия в высокой трагедии.
Вячеслав Рыбаков в одной из статей иронизировал над наивной со- ветской фантастикой 60-х, которая представляла общечеловеческой целью удовлетворение научного любопытства, страсти к познанию окружающего материального мира:
"Не страна, а сплошной НИИ! Но это оказалось далеко не
для всех. И людей нельзя в этом винить - естественно-науч-
ное любопытство слишком духовно, чтобы быть высшей ценнос-
тью для многих. Оно ведь тоже средство, а не цель; и цели,
получается, опять нет".
В том-то и дело, что наивные фантасты оттепельной поры (а подобные мотивы звучали в то время даже в творчестве скептичных Стругацких) были совершенно правы. Познание (и связанное с ним художественное творчество, которое не что иное, как самопознание человека) - вовсе не средство, а именно Цель. Н и к а к о й и н о й Ц е л и, к р о- м е п о з н а н и я, н е с у щ е с т в у е т. В познании - един- ственно - смысл и оправдание бытия человека и человечества. Такова, как выражались классики марксизма, объективная реальность. Она может кому-то нравиться, кому-то не нравиться. Что поделаешь, и закон все- мирного тяготения может нравиться или не нравиться, только его не от- менишь.
Но прав и Рыбаков, когда замечает: это не для всех. Да попросту для немногих! Так что делать всем остальным? Возможно, в какой-то ме- ре вопрос будет решен постепенным разделением общества на две нерав- ные части: нетрудовое большинство, - условно говоря, сибаритов, пре- дающихся радостям "естественной" жизни, и рабочее меньшинство - науч- но-техническую элиту. Причем между обеими частями будет существовать постоянный и свободный взаимообмен, встречный переток. Люди будут из- бирать себе занятие или отказываться от занятий, возвращаться в преж- нее состояние и т.д. Это даст цивилизации отсрочку еще на какое-то время.
Но затем проблемы, порождаемые бессмертием, неминуемо начнут раз- рушать и увлеченную познанием элиту. И не только в том дело, что в сфере науки, как во всех сферах деятельности бессмертных, любая ие- рархия, любое неравенство, любая конкуренция грозят острейшим, губи- тельным кризисом. Непонятно, как вообще могут соединиться прогресс (движение) и долгожительство (стабильность). Еще один из физиков пер- вой половины ХХ века с грустью замечал:
"Новые идеи в физике не побеждают. Просто те, кто при-
держивался старых взглядов, постепенно умирают, а молодые,
приходящие им на смену, уже воспринимают вчерашнее новое,
как нечто само собой разумеющееся".
То же самое справедливо для любых отраслей познания и творчества вообще.
А уж что говорить о разрушении такого мобилизующего стимула твор- чества, как сознание краткости отпущенных сроков. О падении цены по- беды - того торжества прикосновения к вечности, которое приносит смертному творческая удача. О возможности пресыщения.