Гуманоиды
Шрифт:
В наступившей эйфории Форестеру показалось, что он нашел нечто большее — свою собственную первичную материю, конечное знание основ природы вещей, которое наука искала со дня своего возникновения. Доктор уверовал, что все законы Вселенной можно извлечь из обнаруженных им связующих нитей родомагнитных и электромагнитных полей.
Дрожа от охватившей его слабости, Форестер уронил и разбил лучшую часть пластин, которые с минимальной погрешностью показывали спектральные смещения, изменившие родомагнитное поле и разрушившие внутренний баланс звезды. Он сломал ручку, покрывая желтые страницы непонятными символами. Ни
Сейчас ему с тоской вспоминалась дрожь в руках и ногах, когда, выскочив из обсерватории в голубоватый туман ветреного зимнего утра без пальто и шляпы, он торопился добежать до двух комнат при компьютерном отделе, где обитал Айронсмит. Сонный юноша предстал перед доктором, и тот доверил ему свои расчеты.
Пьяный от воображаемого триумфа, Форестер размышлял о расширениях и изменениях нового уравнения, которое способно дать ответ на любой вопрос человечества: о начале, природе и судьбе всех вещей, о пределах пространства и механизмах времени, о смысле жизни, наконец. Он верил, что нашел тот самый краеугольный камень Вселенной, который тщетно искали многие поколения ученых.
— Очень срочная работа, — выдохнул Форестер. — Я хочу, чтобы вы все проверили прямо сейчас, особенно производную от «ро».
Сонное окаменение Айронсмита вернуло доктора к действительности, и он счел нужным извиниться:
— Простите, что побеспокоил так рано.
Молодой человек дружелюбно ответил:
— Ничего страшного. Я работал с машинами в отделе всего час назад, испытывал новый тензор. Ваши расчеты для меня не такое уж сложное дело, сэр.
Сгорая от нетерпения, Форестер наблюдал, как юноша лениво скользит взглядом по страницам, исписанным символами. Розовое лицо Айронсмита внезапно нахмурилось. Цокая языком, он покачал своей рыжей головой. Не говоря ни слова, с приводящей в ярость медлительностью, математик повернулся к клавиатурам и начал проворно работать с принесенными Форестером бумагами, закладывая задачи в рамки перфораций для чтения машинами.
Не имея терпения дождаться, когда машины закончат свой шелест и стук, Форестер вышел на улицу. Он шествовал по мокрым от росы газонам Стармонта с таким видом, словно только что сам сотворил эту планету. Наблюдая, как лучи восходящего солнца золотят пустыню, доктор уверял себя, что его пытливый ум отыскал наконец силу мощнее, чем энергия солнца. На какой-то час он стал великим. А потом Айронсмит приехал на своем старом велосипеде, сонно моргая и лениво жуя жвачку, и разрушил все великолепие видений Форестера.
Дружелюбно улыбаясь, клерк произнес, не замечая, какой сокрушительный удар наносят шефу его слова:
— Я нашел небольшую ошибку, сэр. Вот здесь, видите? Ваш символ «ро» не относится к делу — у него нет достижимой величины. А все остальное в полном порядке.
Форестер старался не показать, насколько сильно разочарован. Поблагодарив сонного юношу, доктор медленно побрел к грифельной доске и скрупулезно перепроверил свои подсчеты. Айронсмит оказался прав. «Ро» действительно сводилось на нет — главное сокровище Вселенной ускользнуло сквозь яростно сжатые пальцы Клэя. Неуловимая первичная материя снова не далась ему в руки.
Но, подобно алхимикам с материнской планеты, чьи неудачи привели к возникновению
Он открыл родомагнетизм, новое широчайшее поле для исследований, лежащее неподалеку от уже известного электромагнетизма. Да, он ошибся с этим злополучным символом, отнеся его к электромагнитным полям, но исправленное уравнение по-прежнему доказывало существование неизвестного энергетического спектра.
Сбалансированные внутренние ресурсы каждого атома, как он уже доказал, включали компоненты обоих видов энергии, хотя научный статус их взаимной эквивалентности по-прежнему не удавалось сформулировать. Элементы второй триады периодической таблицы свидетельствовали, что ключ к использованию нового спектра где-то рядом, как тот несовершенный философский камень, бывший одновременно железом, никелем и кобальтом — все они обладали сходными электромагнитными характеристиками энергии. С помощью родия, рутения и палладия Форестер открыл захватывающие глубины родомагнетики.
Как могла тайна, лежащая на самой поверхности, так долго не поддаваться ученым? Он часто задавал себе этот вопрос, потому что теперь особенности родомагнетики казались ему простыми и понятными, видимыми невооруженным глазом. Они никак не соотносились с электромагнитной физикой — вероятно, это и было ответом. Новый спектр обладал своими собственными закономерностями, тогда как ищущие разгадки люди мыслили уже известными категориями.
Родомагнитная энергия распространялась с огромной скоростью, а ее эффекты парадоксально менялись в зависимости от первичного воздействия. Упрямые факты вслед за Фрэнком Айронсмитом свидетельствовали, что пространство и время ортодоксальной физики являлись лишь случайными аспектами электромагнитной энергии, особыми пределами, из-за которых энергия нового спектра так и оставалась нераскрытой.
Форестер страстно желал заняться изучением философского смысла своего открытия, но поток новой информации не оставлял ему времени для спокойных размышлений. Загружая Айронсмита больше обычного, доктор вскоре изобрел искусственный способ воспроизведения родомагнитного поля, которое он наблюдал в сердце взорвавшегося солнца. С помощью нового оборудования Форестер смог разбалансировать родомагнитный компонент, отвечающий за стабильность всей системы, и сдетонировать собственную маленькую сверхновую.
Изучив особенности железа, люди смогли расщепить ядро атома для использования в повседневной жизни. С помощью палладия Форестер высвободил силу, тысячекратно превышающую энергию, выделяющуюся при расщеплении ядра. Однако сила эта была слишком велика, чтобы использовать ее в созидательных целях, — контролировать такую мощь пока не представлялось возможным. Сейчас Форестер размышлял, что наградой ему стал сам процесс работы над проектом.
Доктор все еще был в ванной, умываясь холодной водой, чтобы освежить цвет лица и отвлечься от мрачных мыслей, когда за его спиной вновь раздался телефонный звонок. Тяжело ступая, Клэй вернулся к столику у кровати и взял трубку. Оттуда донесся голос Фрэнка Айронсмита, звучавший несколько странно: