Гуманоиды
Шрифт:
Практические навыки мозга были очень полезны, даже для первых теоретиков новой философии. Будучи разбросанными по многочисленным планетам, управляемым гуманоидами, они искали друг друга с помощью телепатии. Телепортация свела их вместе здесь, где они и основали Институт. Телургия освободила их от необходимости в машинах, а ясновидение позволило отводить опасность от Крыла IV — опасность, исходящую от фанатиков вроде вас или меня — каким я был до операции, когда думал, что создал гуманоидов чересчур совершенными.
Договор появился, когда мы впервые предупредили гуманоидов об опасностях, которые таились в психофизической энергии. Машины согласились сохранить Институт и даже поддерживать его — в обмен на нашу помощь.
Слабо кивая, Форестер сумел наконец-то слегка приподняться. Он осторожно дотронулся до распухшего колена и сжал зубы, чтобы не вскрикнуть. Воспаленные глаза скользили по блестящим стеклянным ящикам с оружием, дотянуться до которого не представлялось возможным.
Мэнсфилд указал рукой на деревянные стрелы, самонаводящиеся ракеты, арбалетные болты, ампулы с токсинами и родомагнитные ракеты.
— Все это — часть Института. Собранные экспонаты призваны напоминать нам о старом враге, возрождающемся в каждом новом человеческом существе. Жизнь — жестокая штука, и частенько она превращает людей в животных. Все душевные раны должны зажить до того, как человек повзрослеет. Некоторые излечиваются быстро, но большинство страдает довольно долго. Есть и такие, которым уже не помочь никакими природными лекарствами. Первой великой целью нашей новой психологии была способность излечивать подобные душевные раны безболезненно и надежно. Думаю, с помощью новой системы Айронсмита мы достигнем желаемого.
Форестер отчаянно старался слушать внимательно, хотя колено пронзали тысячи маленьких иголочек боли, в голове шумело, а желудок сводило от голода. Форестер с трудом отодвинулся от танка, не поворачивая головы в сторону ящика с платиновым детонатором — последней надеждой человечества.
Мэнсфилд настойчиво продолжал:
— Я хочу, чтобы вы поняли, чтобы увидели сами — наши мотивы просты, человечны и благородны. Все, что мы делали, рано или поздно должно было произойти. Может быть, вы все ещё не любите гуманоидов, но альтернатива им — смерть. Они останутся с нами, и я хочу, чтобы вы поняли, сколь многого постигло человечество благодаря моим машинам.
Теперь доктор Форестер лежал молча.
— Благодаря использованию силы разума технология вступила на новую стадию. Разве вы сами не заметили этого? Техники слишком заняты, чтобы задумываться о трагических последствиях создания смертоносных игрушек вроде ваших родомагнитных детонаторов. А они вполне могли попасть в руки интеллектуальных варваров. Я создал гуманоидов, чтобы положить этому конец. Подобные вам ученые с их непомерными амбициями нарушили баланс цивилизации, лишили ее центробежных сил.
Несчастные люди вроде вас или Марка Уайта просто увязли в этой дилемме. Даже когда отчаяние вынудило вас обратиться к психофизике, вы не достигли больших успехов, ибо не являлись в душе философами. Вы нуждались в присмотре гуманоидов, чтобы поразмыслить. Вы не смогли принять машины, когда они пришли впервые, потому что нарушенный баланс вашей цивилизации наполнил умы людей ненавистью — антитезой созидательной психофизической энергии. Вы не желали принять истину, занимаясь изобретением все новых и новых орудий убийства.
Айронсмит — вот он, новый тип человека! — На жестком лице Мэнсфилда отразилось искреннее восхищение. — Подобные ему создали Институт, хотя в Стармонте он отнюдь не блистал. Впрочем, настоящий философ свободен от всяких деструктивных сил, в число которых входят и непомерные амбиции. Вы ведь наверняка считали его бездельником?
— Абсолютно бесполезным существом. Только в математике, он, пожалуй, был хорош. — Форестер горько усмехнулся.
— Айронсмит нашел себя с приходом гуманоидов. Они поняли, что он не опасен, и сохранили ему свободу. Когда же они узнали о его интересе к психофизике, то помогли ему связаться с Институтом. Обучаясь телепатии, Фрэнк играл со мной в шахматы. Создавая новое платиномагнитное реле, сделавшее возможным существование новой системы, он проявил себя не только блестящим философом, но и отменным инженером.
Форестер слабо кивнул.
— Понятно. Так, значит, система, о которой вы отзываетесь как о панацее от всех бед, построена для управления людьми, словно роботами?
Мэнсфилд был само терпение.
— Попытайтесь понять нас! Разве вы не видите, что любое общество должно создавать и обучать своих членов? Естественно, что возникает необходимость контролировать плохо настроенных индивидов, прежде чем они погубят сами себя. Настоящая задача реле — обучение. Неужели вы не понимаете?
Доктор хрипло прошептал:
— Я видел Марка Уайта после встречи с вашей системой. Он превратился в куклу с механической улыбкой. Я не хочу повторить его путь и попасть в лапы системы Айронсмита, даже если она так совершенна, как вы говорите. Уж лучше я…
Его шепот оборвался, прерванный приступом кашля. Даже дышать становилось все труднее. Форестер просто беспомощно лежал, глядя на Мэнсфилда. Он опасался посмотреть в сторону платинового детонатора, страстно желая ощутить его вес в сведенных болью и холодом пальцах.
Старик терпеливо продолжал беседу:
— Ваш разум все еще закрыт, иначе вы поняли бы, что система — еще одно орудие, призванное служить людям, как служат им гуманоиды. Она вовсе не станет чем-то вроде искусственно созданного божества. Но она — концентрированная созидательная сила Вселенной.
Форестер покачал головой — ему не хотелось ни о чем думать.
Мэнсфилд настаивал:
— Реле Айронсмита — просто инструмент. Оно создано для накопления и направленного применения психофизической энергии интеллектуально взрослых людей повсюду в мире. Думаю, вы способны понять, что остаточные платиномагнитные поля слишком слабы, чтобы коренным образом изменить поведение хотя бы одного неразумного индивида. Новое реле — не механический мозг, а нечто гораздо более полезное. Это средство изменения человеческого сознания. Оно не может выполнять деструктивных функций, потому что сама его природа созидательна. Его мощь не станет авторитарным судьей человечества, как вы, очевидно, считаете. Напротив, реле призвано охранять демократические ценности! Оно — всего лишь орудие объединения коллективного бессознательного людей, в котором любовь заменит ненависть.