Гуру и зомби
Шрифт:
Нужный человек подозрительно долго не являлся.
– Пойдемте со мной… – откуда-то из-за спины говорят по-английски.
Нестор оборачивается. Невзрачная женщина, которую и разглядывать не хочется, обращается явно к нему. Ее интонация, выражение лица слегка озадачивают. Примерно так же, скорбно-сочувствующе говорил с ним похоронный агент, когда умер отец. Да ладно, наверное, показалось…
Дама ведет Нестора не в зал, а к выходу. Но перед самыми дверями сворачивает налево, куда-то вниз, в подвальное помещение. Там
Не сидится.
Сперва он осматривается.
Шкафы, не доходящие до потолка, отгораживают его закуток от большого операционного зала. Там идет своя жизнь, с посетителями никак не связанная.
За спиной на высокой этажерке лежит стопка из одинаковых серых книжечек. Рассмотрел. Удобный ежедневник с логотипом банка. Кожаный переплет, шелковое красно-белое ляссе – флаг Австрии в миниатюре. Раньше и книги выпускались с такой закладочной ленточкой.
Нестор положил одну книжонку в карман пиджака – может, когда и пригодится.
Минут через пять – немалый промежуток, когда что-то встревожило, – другая дама, помоложе, приносит поднос с маленькой чашкой эспрессо.
Только-только Нестор делает первый глоток и расслабленно откидывается на спинку кресла, как возвращается та, первая дама.
В лицо не смотрит, говорит будто через силу, с большими промежутками между синтагмами:
– К сожалению… я должна вас огорчить… на вашем счету… ничего не осталось… И даже…
Нестору надоедает эта тягомотина. Вместо того, чтобы терпеливо вытянуть из дамы всю информацию – своим молчанием как шприцем – он не сдерживает себя, шутит:
– И даже наоборот… Ха-ха! – Ну как тут не блеснуть остроумием! Он громко, не совсем естественно смеется. – Я сам вам должен? Ха-ха!
– Да, шестнадцать франков. – Дама тупит свой взгляд. Никому не нравится смотреть в лицо чужому покойнику. – Я пыталась связаться с вашим австрийским товарищем, но он, видимо, переехал…
Нестор глубоко вздыхает, чтобы сдержать гнев.
– А мне, мне почему не позвонили? Я ведь указал свой московский адрес и телефон!
– Русские клиенты обычно просят нас не выходить с ними на связь. Говорят, это сейчас особенно опасно.
– Да почему?!
– Государство или конкуренты отслеживают финансовые потоки.
Теперь дама смотрит Нестору прямо в глаза, и по ее правдивому взгляду он понимает, что не по лености она с ним не связалась…
– Но, черт возьми, о какой опасности можно говорить, когда сумма и была-то с гулькин нос, а теперь вообще стала отрицательной величиной! – отмахивается Нестор. (Опрометчиво, как потом оказалось…)
Пятнадцать лет медленно умирал его счет, а они даже не пошевелились, чтобы спасти больного!
Я же совершенно случайно прилетел! Совсем нечаянно!
– Тысяча швейцарских
– Мы надеемся на порядочность своих клиентов, – снова потупив взор, отвечает дама и протягивает толстую пачку каких-то бумаг, где, по ее словам, были указаны все условия открытия счета и стояла подпись Нестора.
Он проверять не стал, поверил.
Дама застенчиво просит подписать бумагу о закрытии счета и снова удаляется. В сердцах Нестор хватает с этажерки и прячет в карман пиджака еще один ежедневник. В отместку берет.
Вместо шестнадцати франков у него снисходительно принимают евровую десятку, и бывший клиент идет по Шоттенгассе… Вперед, не оборачиваясь.
…Шел, ни о чем не думая. Удалось себя не растравливать.
Час, другой… Ноги заныли. Надо поскорее дать им немного покоя. А мозг, как пашня под паром, уже отдохнул. Голова готова к новой жизни.
Где он оказался? Далековато забрался. Широкие улицы, перекресток, серые тумбы домов. И никаких кафешек… Через дорогу – сооружение, похожее на памятник советским солдатам в берлинском Трептов-парке. Для ориентации годится.
Подошел. Надо же, и правда на стеле русские фамилии и цитата из Сталина. Чужие солдаты, чужой диктатор, чужая для города кириллица. Немцы-то убрали с глаз долой каменное напоминание о своем поражении, а венцы, которых по очереди имели то фашисты, то наши, зла не помнят. Содержат монумент в чистоте и порядке. Ни одной издевательской граффити. Цивилизованно.
Судя по карте, полученной в гостинице, тут совсем рядом Бельведер Нижний и Верхний. Вперед и направо. Музейный общепит сгодится для передышки.
Стакан светлого «Еггенбергера», зеленый салат с анчоусами – и рука тянется к маленькому плоскому «Сименсу». Жена как будто ждала его звонка:
– Нестораша…
Млеющий голос… Застал ее, видно, после душа. Не замученное диетами объемистое тело расслаблено. Источает ароматное спокойствие. Раскинулась в кресле и полирует свои ухоженные длинные ногти. Вонзит в любого, кто только подумает повредить мужу. Розовый махровый халат разошелся на стоячей груди. На год меня старше, а кто бы подумал… Даже мысленно тронешь торчащие вишни и… Подзарядка.
Язык облизнул верхнюю губу.
– Да, это я.
– Что, что?
Связь не ахти. Надо бы выйти в парк, но тогда придется заново настраиваться на звонок…
– Это я, я… – Нестор прикрывает рот и трубку ладонью, сложенной в чашечку, – экранирует свой голос от внешних звуков.
– Я поняла. У тебя все в порядке?
– В полном, – говорит он не столько ей, сколько себе.
– Слава богу.
Жена переводит дух. Она привыкла к звонкам просто так. Никогда никаких претензий. Собственных амбиций не заводит.