Гувернантка для капризного принца
Шрифт:
— И удавка на шее — добро? — произнесла Эвита. — Чтобы ты умерла, но не жила в стенах этого замка... Чтобы заплатила своей жизнью за его ошибки, за его дерзкие и злобные слова, которых он не в силах был сдержать?.
— Что? — не поняла Виола. Она изумилась так искренне, так испуганно захлопала ресницами, что Эвита не смогла открыть ей правду. Сказать сестре сейчас, что ничем она не подавилась? Что чуть не задохнулась потому, что родной отец перетянул ее шейку таким же проклятьем, как у принца на шее?
Открыть ей правду о том, что никто дома ее не ждет? Что отец сам прикажет уничтожить ее, если она вернется отсюда, за бесчестье?.
Сказать, что больше нет любящей семьи и доброго, заботливого отца, а есть озлобленный и затравленный зверь, жаждущий мести?
Нет, этого сделать было невозможно.
— Ничего, — поднимаясь, прошептала Эвита. — Ах, не обращай внимания, дорогая!
Болтаю, сама не зная что...Это от страха.
— От страха? — подозрительно переспросила Виола, внимательно глядя на сестру.
— Странно. Инода мне кажется, что ты стала какая-то другая. Совсем другая. Будто…
Малышка испуганно смолкла, и Эвита грустно улыбнулась, ободряюще погладив малышку по голове.
«Знала бы ты, — подумала она, — как ты права! Как ты права...»
— Будто твоими глазами, — насмелившись, выпалила Виола, — смотрит совсем другой человек Будто, в твоем теле живет чужая душа! Незнакомая мне девушка. Ты стала намного мягче и ближе мне, словно раскрыла сердце, но... этого раньше в тебе не было. И
это так непривычно. Это пугает.
— Не бойся. Это оттого, — произнесла Эвита, — что нам пришлось много пережить. И
ближе и дороже тебя у меня теперь никого нет Страдания, страх и боль меняют человека, заставляют на все вещи смотреть иначе. Совсем иначе.
— Хорошо, если так, — вздохнув с облегчением, ответила девочка. — А то я уж думала, что ты стала оборотнем.
— Оборотнем? — с улыбкой произнесла Эвита.
Но сердце ее заколотилось так сильно, что девушка едва не задохнулась и с трудом смогла скрыть свое волнение от простодушной девочки.
Потому что память, унаследованная от Эвиты, безошибочно и угодливо подсказала, что это означает.
— Ну, это когда один маг умирая, передает свое тело совсем другому магу, —продолжала болтать девочка. — Мне няня рассказывала, тайком, ночью, вместо сказок. В магии эти маги встречаются на краткий миг и уступают свое место друг другу. Потому что дух ослаб; или потому что не в силах выполнить возложенной на их плечи миссии.
Эвита промолчала, потому что не могла произнести ни звука.
«Вот оно! — промелькнуло в ее голове. — А я ведь тот самый «совсем новый маг», о котором не знал накладывающий заклятье на ошейник принца! Я прямо сейчас могла бы разорвать сдерживающую принца силу! И мне не нужно беременеть и рожать ему наследника! Чертов принц! Чертов маг. Неужто это он призвал меня?!
Своей силой выдернул из другого мира?! Так неистово хотел освободиться, что смог дозваться, докричаться до меня через небытие?
— Но от нее никто и не ожидал, что она сможет освободить, — пробормотала Эвита растерянно. — Она ведь не подходила... она была здесь... она существовала, и от ее силы этот ошейник был настроен в первую очередь.
Малышка удивилась.
— О чем ты говоришь?
— Да так, вспомнила тоже... одну легенду, — пробормотала Эвита. — Про одну…девушку.
— Она стала оборотнем? — заколотив в ладоши, в восторге воскликнула Виола, позабыв обо всех мудрых словах, что произнесла. — Она должна была исполнить то, для чего была предназначена? Но не смогла?
Эвита пожала плечами.
_— Кто же знает. Для чего мы приходим в этот мир? Зачем мы с тобой рождены?
— Выйти замуж и сделать мужа счастливым, конечно, — рассудительно ответила Виола.
— Для чего ж еще?
Эвита снова ощутила, как мысли в ее голове взрываются, догадки острыми и болезненными вспышками пронзали мозг.
Та, другая, настоящая Эвита — она была гордой и холодной девушкой.
Отстраненно смотрела на людей, и готовилась сделать то, к чему ее готовил отец: осчастливить высокородного мужа. Того, кого выберет отец.
Сердце ее было холодно и равнодушно.
Кажется, она даже живой не ощущала себя. Покорный инструмент в руках хозяина.
Ее счастье заключалось в покое и в возможности блистать.
О да, это Эвита любила — поражать своей недоступной красотой, глядя свысока на кланяющихся ей людей!
ЕЙ нужен был муж, который украшал бы ее золотом и бриллиантами, как язычник —
идола.
А принц, с его яростным и упрямым пылом, ей был не нужен.
«Она никогда, никогда не полюбила бы его, — стучало в висках девушки. — Эвита не умела любить. Совсем. И сестру, вероятно, тоже не любила. Да и себя тоже. Просто нарядная кукла... а принц любил ее, — это Эвита вдруг поняла со всей отчётливостью, и покраснела. — Любил. Иначе не пошел бы на подлог клейма, на убийство мага, который мог бы освободить его. Эвита могла уйти и уступить свое место в этой жизни мне, чтобы я...»
Дальше думать о принце стало нестерпимо стыдно, Эвита застонала, заглушая догадку.
«Но причем тут я?! Он начал вообще с насилия! С унизительного и гнусного насилия! Я не смогу! Да он мне и не нравится совсем! — в панике думала она. —И никогда не понравится! Нет! Ненавижу, ненавижу его! Тащить меня сюда только потому, что понравилась оболочка, а душа взаимностью не отвечает?! Ну, знаете! Меня тоже никто не спросил, надо ли мне это! А он дурак, раз влюбляется во что попало! Дурак! Эгоист