Гувернантка для капризного принца
Шрифт:
Но принц ее не слушал.
— Не лги мне! Кто это был? — допытывался он. — Твой жених? Ты была обручена с кем то? Поэтому сейчас так весела и беспечна? Думаешь, он тебя спасет? Думаешь, он примчится сюда и вызволит?
Он сузил темные глаза до двух черных щелок, и встряхнул Эвиту как тряпичную куклу.
— Это лиданиец, верно? — вдруг спросил он яростно. — Это он? Ты на его помощь рассчитываешь?! Так вот запомни: он тебя не получит. Никогда!
— Вы смеетесь надо мной" — искренне возмутилась Эвита — Лиданиецт!
Серьезно?! Да я впервые…
Она
те далекие времена, когда войны еще не было, лиданиец был частым гостем на балах.
Почетным и желанным гостем.
ЕГО с удовольствием принимали в каждом доме, потому что он был богат и знатен.
Любой хотел бы породниться с лиданийцем. Но он не делал предложений никому, слишком важный... или слишком кроткий и нерешительный?
«А может, выбирал себе жену получше. Чистую и непорочную», — подумала Эвита и тотчас отвергла эту мысль. Непорочную?! И после этого ее берет, что называется, из солдатского обоза?
Любую?
Даже обесчещенную?
И, вероятно, беременную черт знает от кого?
Интересно, зачем ему это нужно? Неужто и в самом деле влюблен настолько?.
Но додумать свои увлекательные мысли она не успела.
Принц встряхнул ее, как будто ревниво хотел вытрясти все мысли о другом человеке, и снова притянул к себе, близко-близко, лицом к лицу.
— то, что я называю своим, — произнес он угрожающе, — остается моим навсегда!
— Готова поспорить, — дерзко ответила Эвита. — ее величество думает иначе. Она распоряжается и вашим, и не вашим, потому что тут все — ее! Так что, нравится вам или нет, а она подарит меня лиданийцу с величайшим почтением. И ничего вы не сможете сделать.
Принц до боли сжал ее плечи, порывисто потянулся к ней, но Эвита прижала пальцы к его губам, не позволяя себя поцеловать.
— Для той, которая только что называла себя рабыней, ты ведешь себя очень дерзко! —
недобро прорычал он.
— Вы отняли у меня все, — равнодушно пожала плечами она. — Честь. Дом. Имя.
Я для вас игрушка, и мое тело — это все, что у меня осталось. Поэтому я хочу распоряжаться хотя бы собой. И в моей власти сказать вам «нет». Вы можете не услышать моего отказа, и можете взять то, что вам нужно, насильно. Но все равно будете знать, что я ответила отказом. Нет нети нет мой вам ответ!
Принц зло сопел.
Ноздри его носа побелели от ярости, губы вздрагивали. Глаза сделались абсолютно темными и блестящими, как агат.
— Хорошо, — прорычал он. — Давай поиграем в эту игру по твоим правилам. Что нужно сделать, чтобы ты сказала «да» и не противилась, кода мне хочется коснуться тебя?
— Так просто, — грустно усмехнулась Эвита. — Вы думаете, что чувства разжечь так просто? Что-то сделать, сказать правильное слово, и девушка на все согласна?
— Чувства?.
— О, простите. Я не так вас поняла, ваше высочество! Конечно, покорность. Не чувства —
вам моя покорность нужна? Я такая глупая... ну вот, я покорна. Вы можете снова напасть, растерзать, жестоко изнасиловать... я и слова не скажу. Сделаю вид. что мне приятно ваше жестокое внимание.
— сделаешь вид! — вскричал взбешенный принц. — Но тебе было приятно! Ты говорила, что хочешь меня, ты умоляла взять тебя!
— Разве женщинам не это полагается говорить в постели? — кротко спросила Эвита. — Я
знаю, женщина должна угождать мужчине в его желаниях. А мужчины обычно не спрашивают довольна ли женщина тем, что с ней происходит. Это просто мой долг —
говорить так.
— Ты лжешь — взревел принц. — Я помню, как дрожали твои бедра! Я помню, как ты неистово терлась ими об меня, кончая!
— Простите мне мой маленький обман, — тихо произнесла Эвита, обмирая от собственной дерзости. Она довела принца буквально до бешенства, и то, что он все еще не свернул ей голову, было настоящим чудом. Но остановиться и перестать дергать ему нервы она не могла. В нее словно бес вселился и понуждал причинять принцу боль снова и снова. — Я знаю, мужчины любят получать страсть в ответ. Я не могла вас разочаровать.
Эвита чувствовала, что от страха ее сердце вот-вот выскочит из груди.
От страха и странного, непонятного возбуждения.
Мучить принца, дразнить его, заставлять срываться и останавливать его порывы в последний момент ей нравилось.
Нравилась власть над ним; нравилось, что сильный и всемогущий мужчина подчиняется малейшему выражению неудовольствия на ее лице.
И нравилось ощущать его нетерпеливую, страстную дрожь, его муку когда отказывает ему.
«Если он сейчас поцелует меня, я взорвусь, — подумала Эвита, оглушенная и ослепленная этой странной игрой. — Или сердце у меня остановится…
Сейчас этот поцелуй казался ей самым желанным и самым сладким из всего, что существует на свете. Она сама хотела его, хотела так, что к возбужденному рту страшно было прикоснуться, а тело отвечало сладкими, приятными спазмами, стоило принцу склониться над нею чуть ниже.
И все же Эвита всякий раз отстранялась, продолжая мучить и его, и себя.
Они почти целовались.
ИХ тубы были близко, Эвита ощущала жар его дыхания, распаленный мужчина ловил каждый ее вздох. Когда Эвита снова коснулась пальцами его губ, то ли защищая себя от их близости, то ли лаская, принц не сдержал жалобного стона, полного жажды.
— Маленькая лгунья! — прохрипел он. От злости и бессилия он почти задохнулся, покраснел. На лбу его выступили бисерины пота. — Я зна-а-аю, тебе было хорошо со мной.
— как скажете, ваше высочество, — притворно-смирно ответила Эвита, скромно опуская глаза.
— Ты кричала!
— Сидя на стуле да. Это было действительно... чувствительно и странно. А потом.
— Что потом?!
казалось, принц снова готов был взорваться.
— Потом не впечатлило.
— Демоны. Да у тебя остро отточенный нож вместо языка! — взревел принц.