Гвардеец
Шрифт:
Кадеты лишь молча хлопали глазами.
Дьяконов снова прошелся вдоль кафедры. Со стен за этой картиной наблюдали голографические портреты командиров РОСОГБАК – от Великого князя Романа, непосредственного создателя бригады, то ВКВ, как сокращенно называли Великого князя Владимира, нынешнего командующего «росомахами».
– Приданников! – вызвал капитан.
– Я! – Осетр поднялся из-за своей парты.
– Скажи мне, как ты оцениваешь собственные поступки.
– Ну, –
– Не нукай, не запряг! – Капитан иногда позволял себе подобные грубоватые фразочки. – Отвечай четко и громко.
– Я не знаю, господин капитан! – громко и четко ответил Осетр.
Строгий взгляд капитана смягчился.
– Ладно, упрощаю вводную. Предположим, ваш друг Беляй Капустин заболел и лежит в лазарете. Вам поручили отнести больному два яблока. А вы одно яблоко по дороге съели и до Беляя донесли только одно. Никто об этом не узнает… Что будет с вами? Кто скажет?
Тут же поднял руку Беляй.
– Прошу, Капустин!
– Его будет мучить совесть, господин капитан…
– Вот! – громким шепотом сказал Дьяконов, поднимая к небу указательный палец правой руки. – Вот именно! Вас будет мучить совесть, Приданников! Вот она, универсальная категория для оценки собственных поступков. И если мы теперь вернемся к изначальному вопросу, то патриотом можно назвать того человека, который действует на благо Отечества так, как ему велит совесть.
Эти слова капитана Осетр запомнил навсегда.
Глава семьдесят третья
Дед по-прежнему сидел за столом, безучастно глядя в пространство.
А Осетр размышлял, но никак не мог принять решение. Сохранив верность присяге, он умирал героем, в противном случае тоже вполне была вероятна смерть, но смерть не героя, а предателя. Куда ни кинь – везде клин! Однако ясно, что лучше умереть героем, чем изменником.
Вот только совесть?..
Как ни странно, совесть по поводу изменника молчала. Именно поэтому Осетр и размышлял – иначе бы давно верность присяге верх взяла.
Итак, если отказаться? В плюсах негероическая смерть, в минусах – смерть, хоть и героическая.
А если согласиться? В минусах – опять же смерть, только не героическая. А в плюсах?
Плюсов немало. Во-первых, в случае победы можно вновь наладить отношения с Яной. Фиг она откажется от внимания императора!..
Во-вторых, можно будет отомстить этому ничтожеству, государю-императору, этому человечишке, посмевшему отдать приказ об убийстве моей мамы, с которого все и началось. Они говорят, он – мой отец! Да плевать мне на это! Настоящий мой отец – Воимир Приданников,
В-третьих, можно будет отыскать маму. Вернее, во-вторых. Я всю имперскую разведку отправлю на ее поиски. И найду – либо ее саму, либо могилу… Нет! Нет, это будет она сама.
Ну а в-четвертых, господа заговорщики, я спущу с вас шкуру за то, что вы использовали женщину и ребенка в своих далеко идущих целях. Нет, я вам очень благодарен за то, что вы меня спасли, и за то, что сделали «росомахой», но шкуру я с вас спущу! Всенепременнейше!
Это было уже не предчувствие ненависти, это была самая настоящая ненависть!
Но совесть молчала.
А значит, главными причинами были патриотические побуждения – желание защитить страну от врагов и желание попереть с должностей тех, кто превратил государство в свою кормушку.
В конце концов, разве мы – не «росомахи»? Разве мы – не гвардейцы?
Мы «росомахи» и гвардейцы, и потому я пойду сейчас с вами. Но только до поры до времени! А уж где закончатся эти пора и время, решать не вам. Это я решу сам!
«Вы рассчитывали управлять мною, – думал он, глядя на Деда. – Ну-ну… Вы думали, что закодировали меня. А на самом деле инициировали! И вы не оставили мне иного выхода! Вы загнали меня на Кресты, чтобы я прошел там липовую „суворовскую купель“. Но „росомахе“ надо пройти настоящую, и ею станет предлагаемое вами дело».
Он выпустил Деда из своих «рук».
Тот заерзал на стуле и посмотрел на браслет.
– Прошло четыре минуты, лейтенант. Тебе осталась на раздумья всего одна!
Осетра так и подмывало подождать, пока оставшаяся минута истечет. Чтобы Дед сказал: «Ладно, я не жадный, лейтенант. Даю тебе еще пять минут».
Но он не стал ждать.
– Я решил, Всеволод Андреевич.
Дед вскинул на него глаза.
И понял, какое решение принял его бывший подчиненный еще прежде, чем прозвучало короткое слово.