Гвардия тревоги
Шрифт:
Размышляя таким образом, Дима набрал номер телефона, вздохнул и, правильно артикулируя, вежливо произнес в трубку:
— Добрый день. Будьте любезны, Таисию… Благодарю вас…
Тая сидела за столом, обложившись книжками, линейками и цветными карандашами, и составляла в тетради большую сводную таблицу по анатомии. Суть таблицы заключалась в сравнении строения и функции почек, печени и поджелудочной железы. Марина, сидя на диване с пультом от телевизора, переключала каналы и с явным удовольствием смотрела три юмористические программы одновременно. Тетя Зина, собираясь куда-то
— Бред какой-то! — тетя Зина высоко подняла красивые брови. — Зачем все эти тонкости нужны людям, которые никогда не станут медиками или биологами?
— Низачем, — согласилась Тая, аккуратно прочерчивая новую графу. И примирительно заметила: — Да эти таблицы в классе всего три человека и делают…
— Кто же, кроме тебя?
— Дмитриевский и еще кто-нибудь один…
— В каком смысле — кто-нибудь?
— Да это все равно, кто. Я не знаю, как они решают, может быть, даже монетку кидают. Или по очереди. А потом все с него списывают…
— Списывать — это нехорошо… — назидательно заметила Марина, не отрываясь от экрана телевизора. — Знания не усваиваются…
— А почему же не списывают с тебя? Или с Дмитриевского? — удивленно спросила тетя Зина. — Вы что, не даете?
— Почему не даем? Им просто не надо. Кстати, Дмитриевский в биологии плохо разбирается — неаккуратно делает, и ошибок много. У него они только задачки по алгебре, когда сложные, берут. А у меня им, кажется, неудобно. Они же, вообще-то, только у своих…
— Странно все это… — тетя Зина пожала плечами. — Что там у вас в классе происходит — я так и не смогла понять. Какая-то закрытая система…
— Ага! — с удовольствием кивнула Тая. — Именно так, как вы сказали, теть Зин, — закрытая система.
— Я вообще этого не понимаю! — Марина хихикнула последний раз и выключила звук. — Почему ты, Таечка, после школы все время сидишь дома и либо читаешь, либо учишь уроки? Почему не гуляешь, не ходишь к подружкам, не сплетничаешь про мальчиков, почему у вас в школе и в классе нет какой-нибудь общественной жизни, в конце-то концов? Ведь ты же сама все время говоришь, что твои одноклассники — на удивление сплоченные между собой ребята, так отчего же вы не организуете что-нибудь такое веселое и задорное? — Марина мотнула подбородком в сторону молчащего, но переливающегося разноцветными огнями телевизора. — Я понимаю, у нас в Сибири был маленький городок, но здесь-то, в Петербурге!.. Да даже и у нас в школе, когда я была в твоем возрасте, то и дело устраивались КВНы, «Огоньки», турниры «Хочу все знать!» и всякое такое…
— А когда я была в твоем возрасте, у нас были конкурсы «А ну-ка, девушки!» и «А ну-ка, парни!» — с непонятным выражением сообщила тетя Зина. — Мы там читали стихи и чистили картошку на скорость, а мальчики кололи дрова и собирали автомат Калашникова…
В дверь постучали.
— Войдите, — откликнулась Марина.
Соседка просунула в дверь голову, обвязанную полотенцем.
— Возьмите у себя трубку, а я в коридоре положу. Таю вашу к телефону, — сказала она и добавила, подмигнув девочке: — Такой вежливый молодой человек… Не упусти, Тайка!
Тая взяла трубку и слушала с таким выражением лица, какое могло бы быть в морозилке у пачки пельменей. Отвечала односложно и так, что сестры, как ни прислушивались, ничего не сумели понять. Потом положила трубку на место.
— Ну что? — не удержалась Марина.
— Мама, я сейчас на некоторое время уйду, — сказала Тая, закрывая тетрадь по анатомии. — В гости к Дмитриевскому.
— Он еще кого-то позвал?
— Нет, только меня одну.
— А… а что же вы там будете делать?
— Разумеется, что-нибудь веселое и задорное, — спокойно ответила Тая.
Марина беспомощно взглянула на сестру, которая не выдержала и рассмеялась.
— Таечка…
— Не волнуйся, мама. Ничего со мной не случится, — сказала Тая. — Там в квартире, скорее всего, еще бабушка и болонка.
— Папа, я не понял, — сказал Дима. — Как должны участвовать в этой твоей олимпиаде люди, у которых есть способности к математике, но нет компьютера?
Михаил Дмитриевич оторвался от экрана, записал что-то на листке блокнота и взглянул на сына.
«Сейчас он запускает у себя в мозгах программу, которая выведет на его внутренний экран мой вопрос, уже провалившийся куда-то на задворки памяти», — без всякого чувства подумал Дима.
— Это никого не интересует, — ответил Михаил Дмитриевич. — Данная международная олимпиада — вовсе не благотворительная программа. Ее финансируют несколько крупных западных корпораций. Их задача — отыскать молодые креативные мозги и купить их для себя. Всё. Фактически за свои деньги они хотят получить уже готовый продукт. Время одиночек, которые совершали гениальные открытия у себя на коленке, считая при этом на листочке в столбик, прошло. Или, во всяком случае, так полагают прагматические устроители данной олимпиады. Ребята, которые сегодня живут в Тьмутаракани и не умеют пользоваться компьютером, находятся вне сферы их интересов.
— Но это же несправедливо! — сказал Дима.
— А что, кто-нибудь когда-нибудь говорил тебе, что мир устроен «по справедливости»? — удивился Михаил Дмитриевич. — В любом случае он ошибался.
Это было бы просто нерационально, так как понятия «справедливо-несправедливо» меняются со временем.
— Тебе не кажется, что понятия «рационально-нерационально» тоже могут меняться? — спросил Дима.
— Возможно… — подумав, сказал Михаил Дмитриевич. — Ты хотел бы обсудить это прямо сейчас? — он бросил тоскующий взгляд на страничку с цифрами, предваряемыми значками интегралов.
— Нет, папа, не волнуйся, — успокоил отца Дима. — Я вообще не хочу это обсуждать. Тем более что ко мне сейчас должны прийти гости…
— Это замечательно! — с воодушевлением воскликнул Михаил Дмитриевич. — Тебе обязательно надо общаться со сверстниками. Я читал в статье, что в твоем возрасте это вообще самая главная задача… К тому же твои гости, кажется, уже пришли. Во всяком случае, я слышу, как бабушка в гостиной с кем-то разговаривает…
— Ч-черт! — пробормотал Дима и выбежал из кабинета отца.