Гвардия тревоги
Шрифт:
Потом Дима устал общаться, хотя Михаил Дмитриевич и какие-то прочитанные им психологические книги утверждали, что общение на сегодняшний день — главная Димина задача. Ему же, напротив того, захотелось остаться одному в своей комнате и порешать что-нибудь из задачника Сканави.
— Послушай, а ты не мог бы в двух словах объяснить, — попросил он. — Что этой вашей «гвардии тревоги» надо, чтобы я сделал? Или мне все показалось, и — вообще ничего?
— Нужно, чтобы кто-нибудь заменил Берта. Если у тебя выйдет, то — ты. Если выйдет у кого-нибудь другого,
— Погоди, погоди, — встревожился Дима. — А зачем, собственно, мне или кому-то другому заменять Роберта? Он что, куда-нибудь уезжает?
— Можно и так сказать, — горько усмехнулся Кирилл. — Уезжает, только очень далеко…
— В каком смысле?! — Дима поежился, уже угадав ответ. — Он…
Кирилл кивнул головой в ответ на невысказанный вопрос.
— Но наверняка можно же что-то делать… Хотя бы попытаться… Медицина сейчас…
— Понимаешь, все дело в том, что Берт не хочет пытаться, — объяснил Кирилл. — Поэтому я и говорил… Может быть, он просто устал…
— Ну и пусть отдохнет!! — Дима вдруг понял, что Берт, непонятный, усталый, прикованный к своему креслу в перекрестье неведомых лучей, с его пальцами-цветами, отчего-то очень близок и дорог ему — я толком не знаю, что он там у вас делает, но это — все равно. Если у нас не могут, то есть же всякие программы лечения за границей, клиники в Швейцарии, ну я не знаю, что еще…
— Это огромные деньги, — заметил Кирилл.
— Ну и что! Всегда можно что-то придумать! — горячо сказал Дима. — Да что тогда вся эта ваша гвардия, если вы не можете… куда уж тревожнее, чем человек умирает!..
— Берт запретил всем, — сморщившись, как если бы у него болел зуб, сказал Кирилл. — Он хочет уйти, ты можешь понять?! Ася Новицкая, сестра Маши, может быть, и могла бы… но… Берт говорит, чтобы мы не обращали внимания, и все это ерунда, и от одного человека ничего не зависит. Что обязательно будет кто-то другой. И даже если сейчас все то, что он сделал, пропадет, тоже ничего страшного, потому что мы — для будущего…
— Да плевать на будущее! — закричал Дима. — Есть сейчас и сегодня. Он сказал, а вы — послушались, да?! Да ты понимаешь, что только вот эти его дурацкие игры — те, в которые я играл, — они же бешеных денег стоят, если правильно найти, кому их продать!
— Правда? — заинтересованно спросил Кирилл. — А кому? Ты знаешь?
— Тем корпорациям, которые их производят! — твердо ответил Дима. — Я попытаюсь узнать. Здесь через Интернет, и когда буду в Москве… Мне нужны диски с этими играми, но такие, чтобы их нельзя было скопировать…
— Сделаем, — тут же откликнулся Кирилл. И добавил, глядя куда-то через забор. — Ты не думай… мы его не послушались… мы тоже пытаемся… но мы просто не знаем, как…
— Я попробую узнать, — повторил Дима. — А скажи… в чем я или кто-то другой должен заменить Роберта?
— Берт — гений, — равнодушно сказал Кирилл и той же веткой, какой Дима писал решение системы уравнений, нарисовал на снегу солнце с лучами. — Он сделал одну вещь, которой нигде нет. За нее, я думаю, и «Майкрософт» удавился бы. Но он ее никому не продаст, потому что это, кажется, и невозможно. Она как бы компьютерная и как бы нет…
— Что за чушь? — раздраженно спросил Дима. Он изнемогал. Это чувство за последнее время сделалось для него почти привычным. — Как это — нигде нет? Как это — компьютерная и не компьютерная? И вообще, время одиночек, делающих свои открытия на коленке, — процитировал он Михаила Дмитриевича, — давно прошло!
Кирилл, по всей видимости, цитатой не впечатлился.
— Вот ты спрашивал про движения, а я пытался тебе объяснить, — сказал он. — Это то же самое, если рассудить. Смотри. Любая граница условна. Между людьми. Между животными. Между вещами. Между людьми и вещами. Если две металлические пластинки плотно прижать, они срастутся — помнишь, по физике в шестом классе проходили? Если люди долго вместе живут, они друг друга без слов понимают. Или человек и собака. Вот Маша Новицкая с лошадьми, так она и человеческие мысли неплохо читает. Весь мир — одно. Ну так это и значит, что можно куда хочешь переходить, кем хочешь становиться… Если уметь, конечно. Мудрецы всех времен и народов умели, а прочие называли чудом…
Дима смотрел устало. Хотелось спросить у Кирилла что-нибудь в духе папы или бабушки. Например: «Кстати, Кирилл, а ты Пелевина читал?»
(Пелевина очень ценил Михаил Дмитриевич. Дима и Александра Сергеевна, заинтересовавшись, попробовали его читать, но у обоих не пошло. «Какой-то он поверхностный. По большому счету», — сформулировала бабушка. Внук не очень понял, но на интуитивном уровне согласился с ее оценкой.)
— Кирилл, ну при чем тут мудрецы? К больному Роберту и 8 «А» классу?
— При том. Мудрецы лет по сорок учились это единство ощущать, а потом переносились куда-то, или по воде ходили, или с синицами разговаривали. Но океан там, или воздух, или синица — это все-таки сильно другое, если с человеком сравнить. А компьютер — он намного проще, чем даже самый простой микроб. К тому же его сам человек и придумал, там все по его мозгам построено. Вот Берт и сделал такую штуку, которая позволяет убрать границу.
— Что? — Дима выпрямился. — Какую границу?
— Ты еще не понял? — в голосе Кирилла Диме послышался упрек. Как так: математическую олимпиаду выиграл, а таких простых вещей не понимает?
— Границ на самом деле нет. Нам кажется. Человек и его вещь — это сравнительно просто. Вот Берт и нашел способ преодолеть границу между компьютером и человеческим мозгом. И сделал это…
Несколько секунд Дима молчал. Потом шепотом спросил у Кирилла:
— Ты… это серьезно?
— Совершенно серьезно, — подтвердил Кирилл Савенко. — Мы все этим пользуемся.
Дима закрыл глаза, сполз спиной по забору и сел на снег. Сжал и разжал кулак. С ладони медленно улыбался невидимый Будда. Снежинки падали в сгущающихся сумерках и звучала тихая музыка. «Это музыка снега, — подумал Дима. — Как запах звезд у Маши Новицкой. Все — одно. Границ — нет…»