Гвендолин и Лили. Наперекор судьбе
Шрифт:
Мысли Хозяйки Леса, по всей видимости, были созвучны моим – поспешно спрятав Черную Слезу Персефоны в кулоне на шее, она, не тратя времени, шагнула к Лоуренсу и положила руку на его грудь. Прикрыв глаза, что-то прошептала – мне показалось, что мой возлюбленный на миг побледнел. Затем она принялась вить из порывов ветра невидимую сеть.
Чары плелись, а в воздухе повисло напряжение – тягучее, как смола. Я ощущала его кожей. Сердце билось где-то в горле. Сжав руки в кулаки, я неотрывно смотрела на Лоуренса. Он поймал мой взгляд и, даже будучи смертельно бледным –
Верила напрасно.
Когда все было кончено, Хозяйка Леса отступила на шаг. Что она видела, глядя на Лоуренса, я не знала, но ее лицо светилось довольством.
– Я… – прохрипел он. – Я странно себя чувствую.
– Неудивительно, – равнодушно обронила Хозяйка Леса. – Приближается рассвет, и твоя способность быть человеком медленно разрушается под воздействием моих чар. Теперь уже навсегда.
– Что? – воскликнула я.
Еще не до конца осознавая смысл сказанных ею фраз, но понимая, что произошло что-то страшное, неправильное, порывисто шагнула вперед… чтобы с размаху натолкнуться на невидимую стену. Носом пошла кровь, но я, зажав его, почти этого не замечала – все мое внимание было приковано к Лоуренсу и Хозяйке Леса. Поводив рукой вокруг себя, я поняла, что заточена в невидимую, но прочную клетку.
– Ты недооценил своего брата, Лоуренс Галлахар, – холодно произнесла Хозяйка Леса. – Неужели ты правда думал, что он так просто тебя отпустит? После того, как ты – уже дважды – предал его?
– Значит, ты одна из его собачонок? – с ненавистью процедил Лоуренс. – Что же заставило тебя предать даневийцев и перейти на сторону Ареса?
– Я всегда была ему верна. – Ее изумрудные глаза сверкнули фанатичным блеском. – И даже моя смерть этого не изменила.
Лоуренс медленно покачал головой.
– Ахейдис… Я должен был догадаться.
Я не сдержала изумленного вскрика. Ахейдис – убитая людьми Ингвара Хозяйка Леса. Та, что, по воле Ареса, и наслала на Лоуренса проклятие.
– А ты изменилась, – сухо сказал Лоуренс. – Та Хозяйка Леса, что я знал, была уродлива и горбата.
– Моя душа не ушла, и это стала моим спасением. Энио дала мне новую жизнь и новое тело. Многое с тех пор изменилось… но моя верность ей и Аресу осталась нерушимой.
И в этом нам пришлось убедиться совсем скоро. Когда на небе расцвел золотисто-алый цветок рассвета, Лоуренс потерял человеческое обличие. Я смотрела в янтарные глаза моего любимого мантикора, едва сдерживая слезы.
– Мне жаль, Искра, но больше человеком он не станет, – забавляясь, произнесла Хозяйка Леса. – А теперь скажи мне: каково это – любить дикого зверя?
Я не произнесла ни слова. Молчала и тогда, когда на поляну ворвались солдаты Ареса. Впереди шел сам герцог даневийский. Поравнявшись с мантикором, он накинул на него ошейник. В этом не было нужды – Лоуренс говорил, что Аресу ничего не стоит подчинить его сознание своей воле. Это был жест демонстрации власти, унижение, наказание за предательство – не более того.
Пока ухмыляющийся Рэйст сковывал мне руки за спиной, я смотрела на Лоуренса и гнала из глаз отчаяние. И когда выпал случай оказаться в непосредственной близости от него, я не преминула этим воспользоваться. Шепнула, зная, что он услышит.
– Мы выберемся. Выбрались однажды, выберемся и теперь.
Нельзя было показывать, насколько мне страшно и тяжело. Мне было больно, но ему сейчас в разы больней. Ведь собственный брат навсегда лишил его шанса быть человеком.
Глава тридцать четвертая. Лили
– Лили… Когда ты появилась здесь, в Непримиримых Землях… Я думал, наше знакомство скоротечно. Думал, что наши пути разойдутся сразу же, как только пересекутся. Ты с кем-то из моих ребят отправишься домой, я же – за Слезой Персефоны.
Я перевела на Тейта озадаченный взгляд.
– Зачем ты говоришь мне это?
– Затем, чтобы объяснить, почему я тебе лгал.
Где-то на уровне сердца в мою кожу вонзились десятки холодных игл. Лгал? Ложь я ненавидела, презирала… И вот Тейт, за короткое время ставший мне таким дорогим и близким, говорит, что все это время мне врал. Я не знала, к чему себя подготовить, поэтому просто обхватила руками плечи в попытке защититься и молча ждала.
– Лили, я не иду к Ингвару, чтобы отдать ему Слезу.
– Нет? – Голос дрогнул.
Тейт помотал головой.
– Все дело в том, что я и есть Ингвар. – Уголок его рта чуть изогнулся.
Несколько мгновений я представляла из себя неподвижную фарфоровую куколку с разинутым ртом. Поняв, что выгляжу по меньшей мере глупо, сомкнула губы. Значит, все эти рассказы Грега, Гастера и «Тейта» об Ингваре – о том, что он умеет превращаться в тень и растворяться в тумане, он огромный, как каменный голем, – лишь мальчишеская забава и подтрунивание над ним? Все это время они посмеивались надо мной, зная, что Ингвар находится от меня на расстоянии ладони.
– Но… Ты… Не пойму – почему ты притворялся кем-то другим?
Лицо его помрачнело.
– Потому что я стыдился того, что проиграл войну. Того, что из-за меня Даневия находится во власти жестокого кукловода, который не гнушается ничем ради достижения собственной цели.
– Ингвар, – выдохнула я.
Невероятно. Маг, схлестнувшийся с самим Аресом…
Он невесело усмехнулся.
– Да, это я. Совершенно обычный, как ты можешь убедиться. Не могущественный маг, способный сокрушать горы, не великий полководец.
– Ты не должен так говорить. Для меня ты – необыкновенный, – шепнула я, подходя ближе. – Тем ценнее то, что ты, пусть даже проигрывая Аресу по силе дара и не имеющий таких сильных союзников как некромаг, выступил против них обоих.
Ингвар нежно мне улыбнулся. Аккуратно обхватил пальцами мой подбородок и, притянув ближе, поцеловал. Легкий, воздушный поцелуй, словно шелковая лента, скользнувшая по лицу, породил в душе такой взрыв эмоций, что я едва устояла на ногах. Ингвар игриво коснулся носом моего и, к невероятному разочарованию, отстранился.