Гвиневера. Дитя северной весны
Шрифт:
– Честно говоря, – грубовато сказал ирландец, мальчик сильно привязан к собаке и очень хорошо справляется с ней. Разлука с семьей будет легче, если у него останется что-то, напоминающее о детстве.
Мы разделились к тому времени, когда солнце залило своим светом устье реки. Ирландцы направились к новому дому, а наш двор двинулся вдоль горной долины на север, к озеру Виндермер и крепости Эмблсайд. Кевин остался сзади с Руфоном и мужчинами, которые двигались медленнее, потому что везли шатры и всякие атрибуты, а Бригит ехала рядом со мной в свите короля.
Утро было
– Это похоже на твою родину? – спросила я, заметив, что, как только мы тронулись, девочка стала оглядываться по сторонам.
– Не очень, хотя каменный круг напоминает те, что есть у нас в Ирландии. Скажи мне, – спросила она осторожно, – а в королевском дворце есть часовня?
– Во дворце? – удивленно спросила я. Мне и в голову не приходило, что она думает, будто поселится в доме, выстроенном специально для короля.
– В твоем доме, разве непонятно? У вас же есть дом, где живет ваша семья?
– Ну да… на самом деле их несколько, – сказала я, объяснив, что, сопровождая отца, мы можем останавливаться где угодно, начиная от римских бань до богатой усадьбы, такой, как Патгердейл или большой дом в Эпплби, где под спальни отводился верхний этаж с высокими деревянными столбами, подпиравшими острую крышу. Но не думаю, что любое из этих мест можно назвать дворцом, – заключила я. Встревоженная тем, Что она могла огорчиться, я торопливо объяснила, что нам приходится часто переезжать с места на место. – Разве ты не ездила вместе с двором, когда жила в Ольстере?
Она слегка покачала головой.
– Редко. Мы жили во дворце короля. Даже тогда, когда он был в отъезде… Однако там была часовня. А здесь?
– Ну, – помедлила я с ответом, – есть монастырь, который основал святой Ниннан, – белый дом на берегу Солуэй-Ферта. И время от времени ко двору забредают странствующие христиане, которые, случается, некоторое время живут в пещере у одной из рек. В Карлайле есть развалины церкви, но они заброшены… Вы христиане?
– Я – да, – гордо ответила она. – И мои родители тоже, хотя семья моего кузена Кевина придерживается иной веры. Впрочем, они ни разу не встречали священника, поэтому, наверное, им потребуется больше времени, чтобы найти свой путь.
Я посмотрела на девочку с еще большим интересом; наконец, я из первых рук могла узнать о вере, исповедуемой этими людьми.
Утро прошло в разговорах о чудесах и волшебстве, об отшельниках и святых, и о великих учениях, отстаиваемых ими. Если верить словам Бригит, священники были очень похожи на жрецов, только жертвоприношения у них были другими, и поклонялись они богу в облике человека. Она сказала, что новый бог лично интересуется твоими поступками, в отличие от старых богов, настаивавших, чтобы ты приходил к ним, причем могли прислушаться к твоим молитвам, а могли и не прислушаться.
Я уже знала, что старые боги, если захотят, могут заключить тебя в свои огромные объятия и довести до исступления как от радости, так и от страха. Не похоже, чтобы с последователями Белого Христа происходило то же самое, поэтому я про себя решила, что останусь верна старым богам,
Когда мы доехали до берега первого озера, отец приказал сделать полуденный привал, чтобы дать отдохнуть лошадям. Мы с Бригит побежали на берег, устланный галькой, грызя орехи и сыр и продолжая болтать обо всем на свете. Я безмерно радовалась ее обществу, потому что она стала моей первой настоящей подругой после смерти Лин, и с нетерпением ждала возможности показать ей все, что можно, в нашем краю.
Она опустила руки в озерную воду и отдернула их, вскрикнув от удивления.
– Озеро Конистон всегда холодное, – сказала я, а потом показала на далекий остров. – Вон там садятся бакланы, чтобы высушить крылья, а чомги строят плавучие гнезда и иногда охотятся за рыбой при лунном свете. Мне не очень нравится это озеро, но здесь водится хорошая рыба.
– У вас есть и другие озера?
– Есть Виндермер, куда мы сейчас направляемся, и Уллсуотер, у которого живут большие олени, и Черное озеро, где обитает Владычица. – Я сделала охранительный знак, а потом подумала, не взволнует ли это мою гостью, но она, казалось, не обратила внимания. Возможно, Бригит не принадлежала к тем христианам, которые питают отвращение ко всем другим вероисповеданиям.
– Кто такая Владычица? – спросила она, накидывая на плечи яркую шаль, потому что мы подошли близко к воде и стало заметно прохладней.
– Да это же верховная жрица… Владычица Озера. Разве твой народ не знает о богине, ее жрице и обо всем другом?
– Ты имеешь в виду Морригану? – Она торопливо сотворила свой знак. – Каждый знает о ней. Но кто такая Владычица?
Я объяснила ей, как несколько женщин обучаются искусству жриц, а когда старая верховная жрица умирает, на ее место выбирают новую, и она продолжает учить остальных в течение всей своей жизни.
– И она известна под именем Владычицы Озера, потому что святилище находится у Черного озера, – закончила я.
– Она является главой жрецов? – настороженно спросила Бригит.
– Я так не думаю, хотя она пользуется их большим уважением. Она скорее наставница, а не глава… и прекрасная лекарка. Люди со всеми своими бедами идут в святилище.
– Оно похоже на женский монастырь?
– Не знаю, – пожала я плечами. – Я никогда не была ни в святилище, ни в монастыре. Но думаю, что на озере есть и мужчины, и женщины, хотя в Уайторне находится монастырь святого Ниннана только для мужчин.
Бригит с минуту подумала, потом улыбнулась.
– У. нас дома святая, в честь которой я названа, основала монастырь только для женщин. У меня не было случая встретиться с ней, – добавила она задумчиво, – но, может быть, когда-нибудь она появится и в Британии.
Мы пошли обратно к взрослым, шагая осторожно, потому что корни деревьев переплетались, выпирали из земли и о них легко было споткнуться. Один из них вырос вокруг камня, и, когда земля осыпалась, камень оказался внутри живой клетки. Я всегда подозревала, что здесь поработала пара богов, один над камнем, другой над деревом, и молча поздоровалась с обоими, проходя мимо.