Гвиневера. Дитя северной весны

Вулли Персия

Строилось много предположений относительно феи Морганы.

То, что она получила такую власть, хотя ей не исполнилось еще и тридцати, производило впечатление, и тем, кто насмехался над последней верховной жрицей, называя ее немощной старухой, пришлось быстренько замолчать. Катбад был очень доволен ее назначением, потому что она была прекрасной врачевательницей и обещала стать сильным духовным вождем.

Поев и потанцевав, жрец объявил, что собирается в святилище, чтобы пожелать добра новой Владычице.

Было летнее время, и для детей работы было

в избытке, поэтому отец решил, что до осени мы обойдемся без жреца, но выразил надежду, что он вернется к нам, когда на холмах пожелтеет папоротник. Мы пожелали ему доброго пути и больше не вспоминали о нем. Мне и в голову не приходило, что он никогда больше не будет учить меня.

В течение следующей недели страна начала возвращаться к мирному укладу жизни, и мы стали думать, куда переезжать осенью. Уже долгое время мы не проводили зиму на севере, поэтому было решено снова пожить в крепости Мот, а потом отправиться на запад, к поселениям за заливом Уигтаун.

За день до отъезда я вместе с отцом поехала в Стенвикс. потому что жеребенок Быстроногой должен был остаться здесь на выпасах и я хотела с ним попрощаться.

После ночного дождя утро было свежим и чистым, и в городе царила летняя суета, когда мы вышли из большого дома на берегу реки. Крестьянки расставляли свои навесы на площади, куда приносили яйца и овощи, свежие сыры и мотки невыделанной овечьей шерсти для горожан, вынужденных, живя за высокими стенами, рассчитывать на людей, занятых сельским трудом. Мы оказались среди шума и многоцветия рынка.

Когда мы проезжали мимо фонтана, в ворота въехал гонец с нагрудным знаком красного дракона и резко осадил лошадь, увидев отца.

– У меня сообщение для твоей светлости, – сказал он, торопливо отдавая честь. – Верховный король желает встретиться с тобой, чтобы обсудить очень важное дело. Он прибудет послезавтра вместе с королем Баном из Бенвика.

– Черт возьми! – проворчал отец.

Никогда не любивший светской стороны придворной жизни, он был явно раздосадован хлопотами, которые повлечет неожиданный приезд, и я видела, как он мысленно просчитывает возможные изменения в планах нашей поездки на север в связи с новыми событиями.

– Он не говорил, что за дело ведет его сюда? И скольких слуг нам предстоит принять? И когда он намерен уехать?

– Я не знаю подробностей, господин, но они путешествуют налегке, их не больше десятка, и я думаю, что они не задержатся надолго, потому что король Артур намерен отсюда двинуться в Стрэтклайд.

Отец вздохнул и повернулся ко мне.

– Скажи Бригит, что мы ожидаем гостей, и напомни, что надо позаботиться о вине, – объявил он, потом вполголоса добавил: – И передай ей, чтобы все не доставала.

К тому времени Бригит наловчилась вести домашнее хозяйство так же ловко, как когда-то моя мать, и отец во всем доверялся ее умелым рукам.

Подготовка к приему верховного короля была непростым делом. Казалось, что успеть все за такой короткий срок невозможно, поэтому Нонни ругалась из-за того, что ее не предупредили заранее,

а Бригит, Кети, Гледис и я суматошно пытались решить, что кому может понадобиться.

Кевин отправился топить старые бани и проверить, достаточны ли запасы древесного угля для подогрева поды и нет ли больших протечек в трубах из акведука. Гледис и Бригит взяли на себя заботу о пище, а мы с Кети рыскали по кладовым, пытаясь отыскать достаточное количество стульев и столов, хороших матрацев и подушек, чтобы нашим гостям было удобно. Мы сумели подготовить для них спальни и даже достали полотенца для бани, но у нас никогда не бывало столько стульев, чтобы рассадить всех сановных гостей.

– А что это за кушетки, там, в паутине? – спросила Кети, пытаясь в сумрачном свете рассмотреть гору старой брошенной мебели.

Я пробралась через кучу хлама, оставшегося бог знает с какого времени, и с трудом извлекла несколько кушеток и низких столиков. Вещи были покрыты пылью и свидетельствовали о многолетнем пренебрежении ими, но, тем не менее, оказались крепкими. После быстрого совещания с моим отцом было решено, что если приезжие короли имеют римское воспитание, как утверждали все, то будут чувствовать себя как дома, если подать им еду по римским обычаям.

Я с сомнением рассматривала кушетки, когда их внесли в главный зал. Кети смеялась и говорила, что это только лишний раз доказывает, что я дочь кумбрийца; если бы я была истинной римлянкой, то по достоинству оценила бы умение есть лежа, опираясь на один локоть. Нонни объявила, что вообще не собирается прислуживать на приеме гостей, поскольку предпочитает уйти с тарелкой к себе в комнату, чем есть с людьми, слишком ленивыми, чтобы сидеть за столом. Мой отец несколько раз попытался сесть и встать с одной из кушеток, после чего со стоном решил, что, возможно, сумеет сидеть на ее краю.

– Почему бы тебе не сидеть на своем резном стуле? – спросила я, считая, что удобство хозяина значительно важнее моды.

– И смотреть сверху вниз на верховного короля? Нет, нет, моя дорогая, так не пойдет. Возможно, если подложить побольше подушек, мои кости не будут слишком протестовать, – вздохнул он.

На следующий день я возвращалась от фонтана, куда меня послала за водой Гледис, когда раздался звук, которого я никогда раньше не слышала. В ворота въехала пара всадников, дуя в помятые металлические трубы, которые наверняка остались от какого-то командира легиона.

Звук был таким необычным, что я только через минуту сообразила – короли приехали раньше, чем мы ожидали.

Люди выскочили из-под навесов и из лавок и столпились на площади – это, конечно, мало напоминало торжественный прием. Меня подхватила и понесла вперед толпа продавцов репы и подручных мясника, желающих посмотреть на нового верховного короля. Когда я попыталась повернуть обратно, мое ведро так сильно толкнули, что из него выплеснулась половина содержимого, поэтому я так и стояла, босиком в луже воды, похожая на судомойку, когда королевский кортеж приблизился к нам.