Гвиневера. Дитя северной весны
Шрифт:
Толпа в ужасе ахнула, когда тело Владычицы рухнуло вперед, извергая фонтан крови, а голова покатилась по земле и остановилась у ног убийцы.
Он стоял, трясясь, как в лихорадке, глаза его закатились, и ужасный стон вырвался изо рта.
Толпа окаменела, застыв от ужаса, а Артур с трудом встал и отодвинулся от бьющей струи крови. Мерлин, единственный, кто отозвался на случившееся, шагнул вперед и крепко взял Балина за плечи.
– Дай-ка мне меч, сынок, – приказал чародей, и, когда глаза Балина вернулись на место, аккуратно забрал у него оружие.
– Она была дьяволом, ведьмой, отправившей в огонь
Мерлин повернулся, передал меч Кэю, и в этот миг безумец схватил голову верховной жрицы и, держа ее высоко перед собой, бросился через толпу. Люди в ужасе шарахались, и через несколько секунд Балин добежал до одной из лошадей, подготовленных для поездки к священному холму. Он махом вскочил на лошадь и галопом помчался по городу.
– Балин визгливо выкрикивал что-то непонятное, а потом скрылся за углом, и мы остались в тишине. – Бедивер тоже смолк, без сомнения, снова переживая отвратительную жестокость, положившую конец большому празднику. Я вздрогнула и сотворила знак против зла.
– Ну, а остальное ты, конечно, знаешь, – вздохнув, продолжил Бедивер. – Посвящение пришлось отложить до выбора новой Владычицы и изготовления нового меча. Был разослан приказ поймать преступника и предать его суду при дворе Артура. Я думаю, что этим Мерлин надеялся несколько смягчить воинственных язычников, но северные короли заявили, что не пойдут за верховным королем, не получившим благословения Владычицы; христианская церемония имела значение только для тех, кто служил Риму.
А король Лот воспользовался случаем, чтобы обратить трагедию в свою пользу. Он объявил, что это был знак свыше, ужасное, зловещее предзнаменование того, что правление Артура превратится в кровавую бойню для всех последователей Владычицы. Он играл на страхе и подозрительности старых врагов и к концу дня склонил большинство северных королей на свою сторону. В тот же вечер они уехали в Йорк, чтобы перегруппировать свои отряды. Итак, первый день правления Артура в качестве верховного короля привел к тому, что Британия оказалась еще более раздробленной, – угрюмо закончил Бедивер.
– Как же он перенес это? – спросила я, недоумевая, как же можно справиться с таким потрясением.
– Сначала он был в ужасном состоянии. Даже говорил об отречении от трона в пользу кого-нибудь другого, например, Кадора. А позже сказал мне, что много недель после случившегося его мучили страшные ночные кошмары, в которых перед ним разливались огромные лужи крови, оставляя на нем кровавые пятна позора за загубленную жизнь Владычицы. Но Мерлин провел с ним все эти ночи, давая ему выговориться, и все же заставил поверить, что случившееся не было знаком богов, а просто делом рук сумасшедшего, не отдающего себе отчета в своих действиях из-за горя и истерии. В конце концов Артур успокоился и начал думать, как справиться с мятежниками на севере.
Наступило долгое молчание, потом Бедивер вздохнул.
– Как видишь, – горько заметил он, – это нельзя назвать успешным началом.
Мы немного проехали в молчании. Бедивер старался смирить свой гнев на богов, я же изо всех сил пыталась отогнать от
Наконец, нас догнал седой ветеран, присматривавший за вьючными лошадьми, и сообщил о какой-то неприятности с одной из них, поэтому Бедивер вежливо кивнул мне и отъехал, а я стала вспоминать день, когда с коронации вернулся мой отец.
18
БАЛИН
– Война, – крикнул гонец, промчавшись мимо. – Междоусобица!
Мы с Кевином возвращались верхом с прогулки у реки и были так заняты спором, что важнее для кузнеца – умение или сила, что даже не услышали приближения гонца, пока тот не оказался перед нами.
Мы удивленно посмотрели друг на друга и тут же пустили лошадей в бешеный галоп. Мы догнали всадника у крепости в Кендале и втроем под грохот копыт влетели в ворота.
Отец и его люди появились чуть позднее, почти такие же запыхавшиеся, как и гонец. А когда созвали совет, король Регеда сидел перед своими подданными, грязный от дорожной пыли. Он смертельно устал, но был полон решимости сообщить людям все, что знал.
– Мерлин обещал, – медленно сказал он, закончив рассказ о смерти Вивиан, – что после того, как будет выбрана новая Владычица Озера, она станет обладательницей какого-то особенного меча, могущественней которого не знала Британия. Блестящий и безупречно выкованный специально для этой цели меч станет символом кельтской веры, таинственным талисманом, предназначенным для верховного короля. Вот так будут соблюдены древние обычаи, и Владычица сама выполнит церемонию на глазах у всех.
Отец внимательно оглядел собравшихся.
– Артур больше всего встревожен тем, чтобы случившееся не переросло в религиозную войну, и объявил, что не потерпит мести из-за религиозных убеждений. Удержит это или нет каждую сторону от резни во имя святого дела, я не знаю. Мне известно, что жители Регеда всегда ладили между собой – монахи и жрецы, христиане и язычники, и так продолжается уже много лет. Они всегда уважали друг друга, и я, король, горжусь этим и радуюсь этому. Я хочу, чтобы вы все поняли: смерть Владычицы – дело рук помешанного фанатика и не имеет ничего общего с отношением Артура к религии. Нам необходимо помнить об этом.
Он замолчал, и воцарилась тяжелая тишина – каждый пытался осмыслить услышанные новости. Мы все были ошеломлены насилием, в результате которого погибла Владычица, и когда я оглядела собравшихся, мой взгляд уловил в тени движение высокого человека в белых одеждах. Я совершенно не подозревала о приезде Катбада и очень обрадовалась, что он решил присоединиться к нам.
– Мне ненавистно снова возвращаться к теме войны, – продолжил со вздохом отец. – Мы только что оправились от ран, понесенных в последнем сражении Утера. Но нам предстоит решить очень серьезные вопросы. Очень похоже, что северные короли предпочтут иметь вождем Уриена, и можно ожидать, что войска будут формироваться в его стране. В качестве повода к нападению на Регед Уриен вполне может воспользоваться тем, что мы и раньше поддерживали Артура. Поэтому нам, кажется, предстоит готовиться к войне, независимо от нашего отношения к верховному королю. По крайней мере, свои границы мы должны защитить, а самое главное – нам следует решить, идти ли на помощь Артуру Пендрагону, если он призовет нас.