Х 2
Шрифт:
Не всем суждено покинуть сектор.
— Глупая, глупая восьмерка, — раздался знакомый голос, переполненный злорадным ехидством.
— Черный, — произнес я, стараясь скрыть радость.
Хотя чего скрывать, он же часть моего подсознания, так что в курсе. Странно, что я видел его оскал и пылающие багровым глаза в полной темноте. Мне наконец-то удалось уснуть? А зачем я пытался уснуть? Надо вспомнить.
— Чтобы избавиться от боли, — произнес Восьмерка. — На, хлебни. Может мозги заработают.
Я взял протянутую фляжку и сделал глоток. Безвкусная тягучая жижа.
— Как ты это пьешь вообще? — спросил я.
— Представляю, что оно на вкус как жаренная курица в брусничном соусе.
— Извращенец.
— Может быть. Зато у меня есть жаренная курица в брусничном соусе. А у тебя только ошейник.
— Туше, — согласился я. Весомый аргумент, как ни крути.
— Знаешь, почему ты здесь оказался? — спросил Черный.
— Потому что я — тупая восьмерка?
— Не обобщай, — отмахнулся Восьмерка.
— И это тоже, — кивнул Черный. — Но главная причина, знаешь в чем?
— Просвети, а?
— Потому что у тебя нет друзей. Хороших друзей. Желательно, героев. У каждого великого героя есть герой — друг, что приходит на помощь в самый трудный час. Он может разрушить стены, разбить оковы, разгадать тайны. Или, например, рассказать, как взломать высокотехнологичный ошейник, блокирующий функции наномашин. А еще он побеждает принцесс, спасает рыцарей и жрет драконов. Черный знает, он читал документальные хроники.
— Это называется детские сказки, — поправил его Восьмерка. — А не хроники, кретина ты, полимерного, кусок.
— А что там про ошейник? — спросил я. — Говоришь, друг мог бы знать, как его открыть?
— Мог бы, — оскалился Черный. — Жаль, что у тебя нет такого друга.
— Знаешь, я бы очень хотел, чтобы он был. Всегда мечтал о друге, что жрет принцесс и все такое.
— Но ты ведь не знаешь, как быть другом. Ты всего лишь сраная восьмерка.
— Не обобщай, — ответил Восьмерка, но его опять все проигнорировали.
— Но ведь этот друг, он ведь хороший друг. Он бы обязательно объяснил мне это, — окончательно принял я правила игры.
— Да, — самодовольно ухмыльнулся Черный и его оскал растянулся вширь, увеличиваясь в размерах. — Он бы рассказал тебе, что у друзей принято делиться. И все у них общее. И если кому-то вдруг понадобится помощь, друг обязательно поможет. А если вдруг кто-то захочет открыть сраную восьмерку, чтобы посмотреть на бабочек, то друг обязательно поделится с ним своим телом.
— Десять минут в месяц, — ответил я.
— Пятьдесят на пятьдесят.
— Ты за неделю весь Альтаир пустишь на бабочек. Двадцать минут в месяц по десять минут за раз.
— Три часа в неделю. По полчаса за раз.
Торги длились вечность. У Черного было преимущество, так как сейчас он мне нужен больше, чем я ему. По крайней мере он так считал. Но на кону стояло мое тело, которое он хотел брать под контроль, так что я стоял до последнего.
— Черный, ты же понимаешь, что если я сегодня сдохну, то ты отправишься вслед за мной?
— С чего ты так решил? — оскалился он. — Ты так уверен, что я — часть тебя? Разве мы хоть в чем-то похожи? Красавец и гений Черный с одной стороны, и жалкая тупая восьмерка-алкаш с другой. Ничего общего.
— Если ты не часть меня, то что же ты?
— Не знаю. Может быть я окажусь в маленьком шарике размером с теннисный мяч? А затем буду допекать нового носителя? Может быть сраная, упертая восьмерка сдохнет, а Черный будет жить вечно? У Черного столько планов, столько планов.
Похоже на блеф. Это с одной стороны. Черный — довольно хитрожопая тварь, это я давно уже понял. Но с другой стороны я еще ни разу не замечал, чтобы он врал мне. Не то, чтобы мы часто беседовали, но тем не менее.
— Час в неделю, но я оставляю за собой право вернуть контроль в любой момент. Чтобы ты не пересек черту. И мы обговорим правила, кого можно убивать, а кого — нет.
Торги возобновились и мы сошлись на десяти часах в месяц без ограничений по времени на сеанс. Но если Черный где-то перегнет палку, то я моментально отбираю контроль себе. Убивать можно только для самозащиты, не трогать детей, никого и ничего не жрать, и еще ряд мелких условий.
Чую аукнется мне это все. Но если это способ стать сильней и выбраться отсюда, то у меня нет другого выбора. В конце концов, Черный однажды уже спас мне жизнь в битве с другой химерой. Пусть он и попытался тогда забрать себе мое тело полностью.
Но я смог остановить его в тот раз, смогу и снова, если понадобится.
— Поздравляю, восьмерка, — произнес Черный, обнимая меня за плечи. — Договор заключен, а значит у тебя теперь есть самый лучший друг на свете. Великолепный и бесподобный я! И теперь, как и полагается друзьям, мы вместе отправимся в приключение.
— Мне бы от ошейника избавиться для начала.
— Ты еще глуп и неопытен, мой юный друг, — наставительным тоном пророкотал Черный. — Избавиться от ошейника, это значит заслужить избавление. А заслужить его можно лишь преодолев трудности, невзгоды и свои собственные страхи.
— Звучит очень долго. Ты помнишь, что нас к вечеру разберут на органы.
— Это в том мире, — отмахнулся Черный. — А в этом у нас будут годы приключений. Мы отправляемся в путь по закоулкам твоего больного разума, чтобы победить чудовищ под кроватью и обрести могущество.
— Да чтоб тебя со стены обоссали, — проворчал я. — Давай быстрее.
— Прошу, — махнул рукой Черный.
И я увидел простую деревянную дверь в темноте. Даже цвет не могу разобрать, но это и не важно. Подойдя ближе, взялся за ручку и открыл. Внутри было темно, но не так, как здесь. Какие-то очертания.