Х-ассенизаторы. Огонь по тарелкам!
Шрифт:
– Йо-хо! Клево! А если вот так попробовать? – и начал закладывать «мертвую петлю».
– Ты что творишь, гад?! – прокричал старшина, судорожно пытаясь схватиться хотя бы за что-нибудь.
– А что? Развлекаюсь! – хмыкнул пилот. – Согласись, что это здорово?! Сейчас пару «мертвых петель» накручу, затем «бочку» сделаю. Потом крутой вираж через правое крыло и пойдем в пике. Посмотрим, сможет ли этот драндулет пену с волн собрать. Спорим, что шасси в Тихом океане искупаю?..
– Прекрати! – заорал Шныгин, но было поздно.
Нос самолета, повинуясь рулям управления, начал стремительно задираться
В первые мгновения никто из бойцов не понял, что именно происходит. Но поскольку пилот продолжал радостно вопить и даже попытался фальшиво напеть гимн России, Шныгину стало ясно, что без пришельцев тут не обошлось. Несмотря на энергоскафандр, летчик оказался не готов к ментальной атаке и явно собрался угробить самолет, вместе с пассажирами, разумеется.
Думать о том, как именно пришельцы смогли воздействовать на пилота, даже не находясь в пределах видимости, времени у старшины не было. Следовало немедленно что-то предпринять. Если, конечно, кто-то не хотел разбиться. Первой мыслью старшины было почти непреодолимое желание врезать пилоту по черепу. Раза четыре. Но поскольку тот был в энергоскафандре, который ментальная атака пришельцев сумела как-то пробить, подобная мера пресечения беспорядков на борту подействовать не могла. Поэтому Шныгин, рискуя вылететь из кабины в хвост самолета, бросился вперед и, одним движением разрезав ремень безопасности пилота, другим выдернул его из кресла. Самолет, оставшись без управления, несколько мгновений повисел почти вертикально на хвосте, как вздыбившийся конь, а затем начал заваливаться носом вниз, переходя в пике.
– Bay! А так даже лучше, – завопил пилот, придавленный Шныгиным к полу. – Интересно, может самолет делать фигуры высшего пилотажа самостоятельно?..
Старшина заорал и начал трясти летчика, пытаясь привести его в чувство, но ничего не помогало. Несмотря на все меры воздействия, пилот приходить в себя не желал. Более того, он начал истерично смеяться, заявляя, что ему щекотно, и требуя от Шныгина почесать ему правую пятку. Сергей делать этого не стал и вообще с трудом подавил в себе желание снять с летчика шлем и набить ему морду.
– Медведь, мать твою в зоопарк экспонатом! – раздался в наушниках истошный вопль подполковника. – Сделай же что-нибудь!
– Да что я мо… – закричал в ответ Шныгин и оборвал себя на полуслове. Он вспомнил. Вспомнил то, чему учил бойцов доктор Гобе. И нужно сказать, что первая мысль, пришедшая в голову старшины, была крайне оригинальной.
– А ну, быстро доложить мне правила проведения аварийной посадки!, – потребовал он от пилота, предварительно обратив на себя его внимание путем удара могучего кулака по забралу шлема. Ущерба снаряжению этот удар, конечно, не принес, но зато заставил летчика посмотреть в лицо старшине, услышать его слова и инстинктивно ответить.
– При проведении аварийной посадки следует в первую очередь учитывать топографические особенности поверхности, на которую… – отрапортовал пилот и вдруг сел. – Что тут происходит?
– Мо-олчать! – заорали одновременно старшина и Раимов, сообразивший, что именно пытается сделать Шныгин. Затем подполковник взял инициативу в свои руки.
– Доложить мне устройство приборной панели истребителя «Миг-27»! – приказал он пилоту, и едва тот начал приходить в себя, торопливо заговорил:
– Пришельцы пытаются взять тебя под контроль. Единственный способ спастись от этого – беспрестанно повторять про себя что-нибудь такое, на чем ты можешь сосредоточиться. Скафандр тебе поможет, но если сам не попытаешься справиться с чужим воздействием, вы все погибнете.
– Но как пришельцы это делают? – удивленно поинтересовался пилот. Затем внезапно начал хихикать, после чего безо всякого перехода принялся бубнить себе под нос что-то неразборчивое.
Шныгин осторожно отпустил его, и летчик, продолжая невнятно бормотать, взобрался на свое место и осторожно выровнял самолет. Облегченно вздохнув, он по привычке потянулся было за бутылкой самогонки, но, вспомнив вдруг, как далеко придется протягивать руку, совершенно внятно выругался, помянув имя подполковника всуе. Раимов зарычал, но сказать что-то не успел. На своих мониторах он увидел, что самолет снова тряхнуло, и пилот не без труда вновь овладел машиной.
В отличие от командира, который встряску на борту только наблюдал, Шныгин, как и остальные «икс-ассенизаторы», ощущал ее на своей шкуре. И все же, несмотря на нервное напряжение, старшина невольно залюбовался открывшимся в стеклах кабины видом. Во время крутого пике самолет выбрался из толстого слоя облаков и теперь шел над ослепительно сверкающим в лучах солнца Тихим океаном. Прямо по курсу возвышался довольно живописный скалистый островок, заросший деревьями.
А вот то, что было над ним, старшине не понравилось! Над тонким песчаным мысом, выдающимся в море в западном направлении, висели три летающие тарелки пришельцев.
– Твою мать! – завопил пилот, глядя, как инопланетные корабли начали расходиться в стороны, чтобы взять его в «клещи». – Готовьтесь к десантированию! Нет времени, чтобы самолет сажать. – Шныгин бросился в салон, а пилот еще раз выругался. – Люк открою сразу. Как только крикну «Пошли!», выметайтесь из салона на хрен, если только жить хотите!
Пилот без предупреждения бросил самолет вверх, одновременно открывая огонь из всех орудий. Старшина хотел было предупредить его, что стрелять из обычных сорокамиллиметровых пушек по летающим тарелкам бесполезно, но делать этого не стал. В конце концов, летчик и сам все сможет увидеть и оценить всю мощь земного оружия. Поэтому вместо диалога с пилотом Шныгин принялся надевать парашют, встав рядом с сослуживцами, уже перебравшимися к десантному люку, расположенному в хвосте салона.
Пару минут пилот забавлялся такими невероятными фигурами высшего пилотажа, совершенно не заботясь об «икс-ассенизаторах», буквально болтающихся в воздухе, что старшина начал беспокоиться. Впрочем, напрасно. Десантный люк стал открываться, и в наушниках зазвучал злорадный голос пилота: