Halo. Тихая буря
Шрифт:
– Сержант Джонсон, терпение – не то качество, которым славятся адмиралы. Возможно, будет разумнее договориться о свидании со старшиной Ананьос на выходе.
Эйвери взглянул на Ананьос и виновато развел руками, а затем посмотрел, куда указывал пухлощекий: вдоль коридора с голографическими портретами дюжины флотоводцев древности. В конце он разглядел ряд двустворчатых дверей. На двери слева крупная медная табличка: «Честер У. Нимиц». На двери справа – табличка, обозначающая защищенный конференц-зал.
– Сынок, ты сейчас адмиралов упомянул
– Верно, сержант.
– Этого-то я и боялся, – тяжело вздохнул Эйвери.
Гадая, что он сделал не так на этот раз, штаб-сержант подхватил свой вещмешок и направился к дверям. По пути ему встретились портреты Марка Агриппы, Оливера Хазарда Перри и Исороку Ямамото. Первый спас Рим в сражении при мысе Акций, второй закрепил контроль над озером Эри в ходе англо-американской войны 1812–1815 годов, а третий разгромил тихоокеанский флот США в Перл-Харборе. Если повезет, их призраки окажутся среди адмиралов, ожидающих в зале, посвященном Нимицу. Престону Коулу пригодится любая помощь в войне с Ковенантом, течение которой пока оставляет желать лучшего.
Когда Эйвери приблизился, двери разошлись в стороны. За проемом стоял при параде молодой энсин с крепко сжатыми челюстями и сцепленными за спиной руками. Штаб-сержант вошел в прямоугольное помещение с зоной ожидания с одной стороны и камбузом – с другой. Опустив вещмешок, он встал по стойке смирно и отдал честь.
– Штаб-сержант Эйвери Джонсон прибыл по… – Он запнулся, поняв, что ему ничего не было приказано, и закончил: – По указанию.
Энсин ловко козырнул в ответ и потянулся за сумкой Эйвери.
– Позвольте убрать это за вас, сержант. Здесь вы точно не разместитесь.
– Благодарю, сэр. – Эйвери позволил энсину взять вещмешок и добавил: – Личное оружие там, разряжено и зачехлено.
– А вы подготовились, морпех. Могу предложить вам что-нибудь из камбуза? Кофе, сэндвич?
Эйвери покачал головой и сказал:
– Спасибо, ничего не надо. Разве что найдется нейтрализатор запаха. Я прямиком из криокамеры.
Энсин – на нагрудной табличке у него было написано «А. Тишлер» – ухмыльнулся.
– Ни за что бы не догадался. – Он положил вещмешок за прилавок и достал из холодильной камеры для напитков бутылку «Режювероля». – Не волнуйтесь, они знали, что к чему, когда велели лейтенанту Руте отправить вас прямиком к себе.
– А что за спешка? – спросил Эйвери. – Никто не удосужился сказать, что я тут делаю.
– Хотел бы знать, сержант. – Вручив бутылку Эйвери, Тишлер подошел к двери и приложил большой палец к биометрическому сканеру. – Приветствие можете опустить. Они уже знают, кто вы.
Дверь скользнула в сторону. Войдя в просторную комнату с голографической звездной картой с одной стороны и столом для собраний с другой, Эйвери вытянулся и отдал честь. У дальнего конца стола сидели двое седых мужей с тремя вице-адмиральскими звездами в петлицах. Один, лет пятидесяти, с осунувшимся лицом, был в белой военной форме
Напротив них расположилась стройная женщина в белом лабораторном халате. К Эйвери она сидела спиной, так что он мог судить о ней только по темно-русым волосам, подстриженным до воротника, и полному отсутствию страха перед вице-адмиралами. Напротив, она тыкала пальцем в их сторону и поучала, как нерадивых школьников.
– …не может победить врага, которого не понимает, адмирал, – говорила она. – Нужно попытаться снова.
– А толку? – проворчал адмирал из УФР. – Вы сами говорили, что может пройти год, прежде чем Материальной группе удастся понять инопланетные технологии.
– Войны редко укладываются в один год.
– Эта может стать исключением, доктор Халси. – Продолжая говорить, Коул отдал честь Эйвери и указал на пустое кресло во главе стола. – Сейчас у ККОН есть два варианта выбора: один гиблый, а другой скверный. Или мы атакуем врага немедленно и растеряем флот в заведомо проигрышных битвах, или сосредотачиваемся в опорных пунктах, позволяя врагу остекловать все остальное.
«Остекловывание» было относительно новым, но уже чересчур знакомым словом для Эйвери. Под ним понимались результаты вражеской плазменной бомбардировки, которая так раскаляет поверхность планеты, что кремний, повсеместно распространенный в коре, плавится до состояния стекла. Это любимый способ Ковенанта превращать человеческие миры в мертвые пустыни.
– Мне кажется, ответ очевиден, – сказала Халси. – Мы соберемся на укрепленных базах. У Ковенанта уйдет по меньшей мере два года на обнаружение всех наших незащищенных миров, а к тому времени Материальная группа воспроизведет…
– Кэтрин, КОМФЛОТ не может так поступить, – прервал адмирал УФР. Он имел в виду флотское командование, координирующее боевые действия всего космического флота ККОН. – Это же сотни брошенных на произвол судьбы планет. Мы обречем миллиарды колонистов на плазменное сожжение.
– А если выступите раньше времени, то потеряете флот и все равно оставите без защиты сотни миров. – Женщина прервалась, взглянув, как Эйвери занимает указанное кресло, после чего продолжила: – Думаю, вице-адмирал Стэнфорд, вам нужно заставить КОМФЛОТ понять это. Вы не сможете спасти людей, пока я не дам необходимые средства для борьбы.
Эйвери неподвижно сидел в кресле и гадал, что за нелегкая привела его сюда. Он никогда не слышал ни о Материальной группе, ни о докторе Кэтрин Халси, ни о вице-адмирале УФР Стэнфорде – и это, в лучших традициях секретных служб, означало, что ему и не полагалось слышать. Но еще больше сбивало с толку то, что оба адмирала говорили с Халси так, будто она на равных участвовала в принятии решений.