Халтура
Шрифт:
Сара ухмыльнулась.
— РИЖД, — повторила она. — Ролевая игра живого действия.
— Живого действия… вампирская ролевая игра, надо полагать, — сказал я. Перевел взгляд на Томаса. — И потому ты здесь?
Томас лучезарно улыбнулся и кивнул.
— Она попросила меня изобразить вампира, всего на одну ночь, — ответил он. — Натурала.
Неудивительно, что он так хорошо проводит время.
Сара ослепительно сияла.
— Томас никогдане говорит о своей, ну, личной жизни. Ты для нас человек-загадка. Мы постоянно тебя обсуждаем.
Нисколько не сомневаюсь. Иногда прикрытие моего братца, изображавшего крайне «голубого» парикмахера, трещало по швам. И я не собирался рассказывать кому попало о нашем родстве — особенно сейчас, когда Белый Совет чародеев находится в состоянии войны с вампирскими Коллегиями.
— Как мило, — сказал я Саре. Никогда не мог понять, что люди думают по поводу того, что я болтаюсь возле Томаса. — Томас, мы можем поговорить?
— Mais oui, [4] — ответил он. Улыбнулся Саре, взял ее за руку и отвесил легкий поклон. Она ласково улыбнулась в ответ и поспешила внутрь бистро.
4
Да, конечно (фр.).
Я смотрел, как она уходит, в своих узких брючках и откровенном топе. Потом вздохнул. У нее были крайне аппетитная попка, отличные бедра и восхитительная упругая походка. Мне до Сары как до небес.
— Подбери язык, пока никто не заметил, — вполголоса посоветовал Томас. — Не порть мне имидж.
— Скажешь, что я отыгрываю натурала, — ответил я. Мы вышли в коридор и немного удалились от бистро. — Значит, изображаешь вампира?
— Это прикольно, — сказал Томас. — Чувствую себя звездным гостем на закрытии сезона.
Я смерил его взглядом:
— Вампиры — это не прикольно и это не игра.
— Я знаю, — ответил Томас. — И ты знаешь. Но онине знают.
— Это не пойдет им на пользу, — сообщил я.
— Расслабься, — сказал Томас. Он говорил шутливо, но в его голосе звучала серьезная нота. — Они веселятся, а я им помогаю. Мне редко выпадает такой шанс.
— Ты шутишь с вещами, которые на самом деле очень опасны.
Он остановился и посмотрел мне в глаза.
— Они невинны,Гарри. Они не знают ничего другого. Они никогда не сталкивались с вампиром и не теряли из-за вампира своих близких. — Он поднял брови. — Я думал, что вы за это сражаетесь.
Я состроил кислую мину:
— Не будь ты моим братом, сказал бы, что у тебя ужасно тупые хобби.
Мы добрались до входных дверей. Томас изучил свое отражение в стекле и принял величественную позу.
— Верно, зато я отлично выгляжу, когда ими занимаюсь. Кроме того, Сара проработала одиннадцать выходных подряд и ни разу не пожаловалась. Она заслужила поощрение.
Снег валил все гуще. Реймонд вскарабкался на стремянку и возился с камерой. Молли наблюдала за ним. Я махал, пока не привлек ее внимание, затем нарисовал в воздухе коробочку и поманил. Она кивнула и заглушила двигатель.
— Я приехал сюда, готовясь к неприятностям. Хорошо, что не расшиб парочку этих ребят о потолок, прежде чем убедился, что они не на темной стороне.
Томас насмешливо фыркнул:
— Не надо себя оговаривать. Ты просто осторожен. Как и должно быть.
Я фыркнул в ответ:
— Надеюсь, ты не будешь возражать, если я просто отдам тебе подарок и побегу?
— Ты, как всегда, в своем репертуаре, — сказал Томас.
— Иди в жопу, — любезно ответил я. Молли схватила подарок и, дрожа от холода, поспешила к дверям. — И с днем рождения.
Томас повернулся ко мне с искренней, теплой улыбкой:
— Спасибо.
Позади нас раздался цокот высоких каблуков, и появилась молодая женщина. Наверное, она была красивой, но узкое черное платье, черные чулки и зализанные назад волосы придавали ей угрожающий вид. Окинув меня оценивающим, холодным взглядом, она произнесла:
— Значит, ты по-прежнему водишься с простолюдинами, Равениус.
— Э-э-э… что? — переспросил я, как обычно, вовремя вспомнив о манерах.
— 'Ари, — сказал Томас.
Я посмотрел на него.
Он прижал ладонь к своей макушке:
— Сделай то же самое.
Я продолжал тупо таращиться.
Он пристально посмотрел на меня в ответ.
Вздохнув, я положил ладонь на голову.
Девушка в черном платье мгновенно повторила жест и улыбнулась мне.
— Ой, простите. Я не сообразила.
— Я вернусь через секунду, — сказал Томас, снова с акцентом. — Личное дело.
— Ага, — ответила она. — Извините. Я думала, Эннуи наткнулась на побочную сюжетную линию. — Еще раз улыбнувшись, она сняла руку с головы — ее лицо вновь стало холодным и надменным — и зацокала обратно в бистро.
Я посмотрел ей вслед, затем повернулся к брату — мы так и стояли, не снимая ладоней с макушек, выставив локти, словно куриные крылышки, — и спросил:
— Что все это значило?
— Мы вышли из роли, — ответил Томас.
— Ага, — сказал я. — И никакой побочной сюжетной линии.
— Если бы мы скрестили руки на груди, то стали бы невидимыми, — пояснил Томас.
— Я сегодня не обедал, — сказал я, кладя руку на живот. Затем, без особой цели, похлопал себя по макушке и потер живот. — Теперь я вне роли — и голоден.
— Ты всегда голоден. Это не может быть вне роли.
— И правда, — сказал я. Нахмурился и обернулся. — Почему Молли…