Хамелеон 4
Шрифт:
[1] Т-34ТН — АИ версия реально существовавшего танка наблюдения Т-26ТН. По сути — бронированное шасси без башни, но с закрытой сверху броней рубкой и оптическими приборами наблюдения, а также со средствами связи.
[2] ЗПУ-2 — спаренная зенитная пулеметная установка 14,5 мм ДШАК (АИ).
Глава 20
Сотрясатели и потрясатели
— Как поездка, Александр Морициевич? Порядок в танковых войсках? — ставшей уже привычной в их небольшом коммунальном мирке фразой поприветствовал возвратившегося из боевой командировки краскома его сосед по квартире. Естественно, на войны инспектор автобронетанковых войск РККА постоянно
Когда несколько лет назад Геркана признали погибшим, его уютную однокомнатную квартирку, естественно, мгновенно передали стоящей в очереди на жильё семье, каковых в Москве насчитывались тысячи. Потому, после освобождения из-под стражи в 1939 году, вдруг оказалось, что идти-то ему, собственно, и некуда. По адресу былой прописки уже давно проживали совершенно посторонние люди. А никакого иного угла у него не имелось. Но, благо, поспособствовали сверху. И вскоре он стал жителем одной из комнат в семикомнатной коммунальной квартире наряду с тремя старыми большевичками, что помнили Ленина еще совсем молодым пацанёнком, семьей инженера со станкостроительного завода и семьей, вот уж была неожиданность, 1-го секретаря московского обкома — фактически руководителя Москвы и всей Московской области. Да, как оказалось, даже человек находящийся на столь высокой должности был вынужден проживать в коммуналке. Правда, занимая не одну, а целых две комнаты на свою семью в четыре человека.
— А то, Александр Сергеевич! Попробовали бы они у меня хулиганить безобразия и беспорядки нарушать! — шутливо погрозил в сторону входной двери Александр, начав скидывать с себя слегка припорошенную снегом шинель. — Я бы им тут же показал, что тут вам не там, а там вам не здесь!
Вообще, когда он впервые понял, с кем именно свела его судьба, поначалу вовсе не поверил. Ну не бывает в жизни подобных совпадений! Не бывает! Видать, и вправду приглянулся он самому Сталину, как профессионал своего дела, раз уж его подселили в квартиру, не к кому-нибудь еще, а к Александру Сергеевичу Щербакову. Не просто к высокопоставленному советскому партийному функционеру и чиновнику, а к одному из тех людей, кого Иосиф Виссарионович не первый год натаскивал себе на замену!
Вот это был, конечно, поворот! Правда, как знал сам Геркан, его сосед скончается 10 мая 1945 года от сердечного приступа, предварительно совершено загнав себя во время войны. Не поможет даже операция на сердце. И его гроб во время похорон в числе прочих высокопоставленных лиц будет нести лично Сталин.
Но ныне этот невысокий добродушно выглядящий пухляш в своих извечных очках-велосипедах чувствовал себя не сказать что сильно плохо. Да, проблем ему на службе более чем хватало. И даже Александр, бывало, подкидывал ему забот, когда, ещё будучи начальником «танкового главка», вмешивался в работу ряда крупных московских предприятий. Вот только жалоб на сердце он от того никогда не слышал. Хотя во время редких совместных кухонных посиделок за кружкой чая и советовал поберечься.
— А вы, смотрю, опять не убереглись, — вежливо улыбнувшись в ответ на немудреный армейский юмор, прищурился и слегка подался вперед глава Москвы, разглядывая на скуле вернувшегося соседа следы подживающего обморожения. — И снова пострадала голова, — неодобрительно прицокнул он языком, прекрасно зная, что у краскома имелось даже огнестрельное ранение в эту самую голову, не говоря уже об амнезии. — Как же вы это так, Александр Морициевич? Нет, я всё понимаю! Война! Но вы же, простите великодушно, не молодой лейтенант, чтобы находиться в самой гуще событий! Вы же
— Вы не поверите, но получил «боевое ранение» во сне! — аж рассмеялся уместивший верхнюю одежду на вешалке Геркан и, присев на имевшийся в прихожей табурет, принялся стягивать с ног сапоги. — Разморило, и не заметил, как уснул. А танковая броня, она, знаете ли, насквозь промерзает не хуже всего остального. Прислоняться кожей к ней в мороз вообще не рекомендуется. И вот, извольте видеть результат моей беспечности.
— Вы спали в танке? — аж как-то мигом округлил глаза изрядно удивленный услышанным пояснением Щербаков.
— Так танк — это самое безопасное место на передовой! Где же еще прикажете спать зимой, как не в нём или не под ним? Тем более, что мне досталась весьма современная боевая машина с системой подогрева двигателя и боевого отделения. А это, уж поверьте, пока редкость! — Всевозможных каталитических и автономных факельных систем прогрева танкового двигателя и залитых в него жидкостей было придумано уже немало. Просто, по какой-то причине, никто до него не додумался включить в систему обогрева ещё один небольшой масляный радиатор расположенный внутри «жилой зоны танка». Все лишь заботились о сохранении возможности запуска боевой машины на трескучем морозе, вовсе позабыв о нуждах экипажа. А он еще с момента работы над Т-34 продавил внедрение в боевую машину подобного новшества, которое вдобавок хоть как-то помогало бороться с запотеванием оптики.
— Вы были на передовой? — ещё больше, хотя, казалось бы, куда ещё, округлил глаза тёзка знаменитого русского поэта. — Но… Вы же инспектор всех бронесил Красной армии! Кто и как вас туда вообще пустил!
— А как, по вашему мнению, я должен инспектировать воюющие войска? Сидя в штабе армии за сорок километров от передовой? Так оттуда, доложу я вам, дорогой Александр Сергеевич, ничего не видно! — с кряхтением стянув сапоги, развел руками всё так же сидящий на табурете Александр. — А я, как вы верно указали — инспектор. Я обязан видеть всё своими собственными глазами, щупать всё своими собственными руками и ощущать всё своей собственной за… кхм. В общем, ощущать всё то же самое, что ощущают рядовые танкисты. И всё это делать для того, чтобы четко понимать, как их реальные нужды, так и возможности техники! А иначе — грош мне цена, как инспектору.
— Похвально, — только и смог что сказать тот в ответ. После чего отхлебнул из удерживаемой всё это время в руке кружки глоток горячего чая. — И вы это, Александр Морициевич. Давайте ка чайку со мной попьете. После прохлады вечерней улицы — самое то, — слегка приподнял он свою исходящую паром кружку, как бы в качестве надежного аргумента. — А я меж тем супругу попрошу спирта принести. Будем вашу боевую рану протирать. При обморожениях протирка спиртом пострадавшего участка кожи — самое то, знаете ли. Главное, не перепутать его со своим желудком! — хитро подмигнув, усмехнулся Щербаков. — А чтобы точно ничего не перепутать, еще и коньячка к чайку прихватим! А? Как вам идея?
— Как минимум, она заслуживает вдумчивого изучения с моей стороны! — согласно кивнул Геркан. — Но прежде чуть приведу себя в порядок, — указал он на свои слегка попахивающие отнюдь не розами портянки. — А то ведь я только-только с поезда.
— Жду! — коротко ответил Александр Сергеевич и, отсалютовав кружкой, направился к двери своей комнаты.
И точно таким же коротким, но ёмким, словом можно было охарактеризовать то, что иносказательно ответил нарком иностранных дел СССР своим зарубежным коллегам насчет позиции Советского Союза в канве завоевательного похода Германии по странам Европы. А там у Третьего рейха дела шли не столь хорошо, как это было в несколько иной истории мира.