Хамелеон. История одной любви
Шрифт:
–
В ресторане было немноголюдно. В маленьких городках не принято так раскошеливаться. Мы сидели за столиком на двоих у большого окна, с видом на одну из центральных улиц. Шел снег, засыпая головы спешащих по своим делам ссутулившихся прохожих. Савва заказал бутылку дорогого вина и какую-то лёгкую закуску. Посмотрев на цену, я слегка опешила.
— Все нормально, у меня хорошая стипендия. К тому же я подрабатываю на втором канале, — он улыбнулся и отложил меню.
Мы разговаривали как старые добрые друзья, с одним лишь отличием, что когда-то эти друзья были влюблены друг в друга.
Когда-то?.. Были?..
Я рассказала ему о своих прежних больных отношениях, выкладывая все, без стеснения и прикрас. К чему это всё. Я устала быть ежом. Только не сейчас и не с ним.
За первой бутылкой последовала вторая, я порядком запьянела. Поведала я и том, что обманула его тогда, взболтнув, что снова встречаюсь с Сашкой, а на деле просто струсила, понимая, что не выдержу отношений на расстоянии. О том, что после его отъезда две недели я рыдала белугой, я умолчала. Ни к чему ему знать такие подробности.
В свою очередь Савва рассказал мне о своей жизни в Москве, об учёбе, друзьях, работе. Он всерьез занялся музыкой, гитарой, и даже выступал вечерами в закрытых клубах с каким-то местным коллективом. Своя субкультура, узкий круг, андеграунд… Скрипку он забросил, повесив её на стену лишь в качестве трофея. Вскользь упомянул и о своих неудавшихся отношениях: что несколько месяцев жил с какой-то девушкой, и что год назад они разбежались, оказавшись абсолютно полярными людьми.
Я не понимала эту дуру, и как можно упустить такого парня? Хотя, кто бы говорил…
Наши ноги иногда соприкасались под столом, руки бесконечно теребили ладони друг друга. Я была пьяная и бессовестно счастливая. Он был словно принц из сказки, взял, и прискакал на своем коне, вытащив наружу все воспоминания, так старательно засунутые в самые потаенные закоулки памяти.
Мы вспоминали дни проведённые вместе. Как все начиналось, наши репетиции, прогулки, хохотали до слёз над курьезными ситуациями, не обделив воспоминаниями и ту поездку на дачу. Я припомнила ту кровать с продавленным матрасом, и почувствовала, что краснею.
Видимо, осталось всё-таки что-то от меня той, прежней инфантильной Катьки.
— Она скрипела как пилорама, это был какой-то кошмар, — смеясь, покачал головой Савва.
Две верхние пуговицы его рубашки были расстегнуты, я не отрываясь смотрела на торчащие из выреза волоски на его груди, и чувствовала как завожусь с пол оборота. В тусклом свете его глаза казались почти чёрными. Манящими. Я видела как он на меня смотрит, и от этого мне становилось не по себе.
— А как там Глеб? Надеюсь, они с Леркой не поженились? — что бы хоть немного остыть, сменила я тему.
— Да ну, о чем ты. Они расстались через несколько месяцев после моего отъезда.
— Ты знаешь, а ведь она ему изменила ему тогда, на даче…
Савва удивлённо приподнял одну бровь.
— Вот как? И там тоже?
Оказалось, это был не первый случай её похождений, но об этом Глеб узнал уже после разрыва.
— Вам, женщинам, вообще верить опасно, — сказал Савва отпивая вино, смотря на меня поверх бокала.
— И с этим я не могу не согласиться, — честно ответила я.
Казалось, что воздух трещал от токов, проходивших между нами. Это было похоже на игру, ферромоновый батл двух молодых людей, которых безусловно тянуло друг к другу.
Когда стало совсем невмоготу, Савва расплатился, и мы вышли в морозную ночь.
Мы набросились друг на друга прямо на ступеньках ресторана, жадно исследуя тела под распахнутой верхней одеждой и целуясь как в последний раз в жизни. Вокруг мигали новогодние огоньки, снег крупными хлопьями ложился нам на головы и плечи, но мы ничего этого не видели, так как были полностью поглощены друг другом.
— Поехали домой, — хрипло пробормотал мне на ухо Савва, и на ватных ногах мы побрели ловить такси.
Часть 27. Заключительная
Давай избавим себя от сложностей
Без всяких: «Я тебя… Ты меня… Навеки…»
Давай целоваться при каждой возможности
Во сне, на яву… закрывая веки…
Мы набросились друг на друга прямо на ступеньках ресторана, жадно исследуя тела под распахнутой верхней одеждой и целуясь как в последний раз в жизни. Вокруг мигали новогодние огни, снег крупными хлопьями ложился нам на головы и плечи, но мы ничего этого не замечали, так как были полностью поглощены друг другом.
— Поехали домой… — хрипло пробормотал мне на ухо Савва, и на ватных ногах мы побрели ловить такси.
–
Та же квартира, то же тропическое буйство вокруг.
Рыжий кот, зевая, вышел посмотреть кто же посмел потревожить его сон. Рузвельт. Его звали Рузвельт. В квартире тишина.
— А где все? — озираясь в темноте, шепотом спросила я.
— Они в Озёрске, к Тане сегодня уехали, пока Глеб здесь.
Старшая сестра Глеба, я совсем про неё забыла…
— А ты?
— А я остался, — он взял меня ладонями за лицо и, прижав к стене, поцеловал.
В комнате Глеба все осталось по-старому. Письменный стол у окна, огромное кресло-кровать рядом, разложенный диван у двери. Только лишь на смену старым обоям полностью завешанным плакатами с изображением рок-звезд, пришли новые, в тонкую голубую полоску. Постеры исчезли, стена была девственно чистой.
Жизнь не стоит на месте.
На пол полетело платье… затем моё белье и его брюки.
Мне было плевать на свои моральные ценности, и на то, что будет завтра. Я знала, что скоро он снова уедет, но на это мне тогда тоже было плевать. Я хотела быть с ним этой ночью. Хотела его. Больше всего на свете.