хамелеон
Шрифт:
***
Джона окружил нарастающий шум множества приглушенных растерянных голосов. Он повернулся, чтобы посмотреть, в чем дело. Боудин стоял с раскрытым ртом, уставившись на стену. Он выпал из реальности. Целиком и полностью. Просто взял и отключился.
Джон не знал, идеальный ли это момент для побега, или нет. Не тратя ни секунды на раздумья, он двинулся вперед. Страж уже звал Джона, и Проводник в нем пробуждался в ответ.
Он пересек переполненный зал, в котором каждый будто задался целью выставить перед ним свой стул или загородить ему дорогу в последнюю минуту. Уворачиваясь и петляя, он подошел туда, где стоял Боудин, все еще разинув рот и ни на
Постойте-ка, органы чувств Боудина не были перенапряжены. Вместо ужаса Джон ощутил исходивший от него прилив волнения и удовольствия. Этот мужчина не был потрясен или обескуражен, напротив, он растворился в чистом, неподдельном очаровании. Что за черт? Он был полностью поглощен каким-то наблюдением. Этого Стража не требовалось вытаскивать из эмоциональной пропасти, ему нужен был пинок под зад, чтобы очнуться.
Джон так и сделал, повинуясь воле Проводника в нем. После этого он выполнил подсечку и повалил Стража на пол.
Джон ощутил прилив сил, когда его кожа соприкоснулась с кожей Боудина. Это было великолепно. Его усталость тут же отступила. Джон обернулся и использовал каждую каплю этой силы, чтобы его следующие слова звучали правдоподобно, потому что нападение на пациента не являлось общепринятой медицинской процедурой.
— Он в обмороке! — громко крикнул он. Оглянувшись по сторонам, он сунул ближайшей медсестре бутылочку нашатырного спирта. — Вот, дай ему это, — сказал он.
Джон не стал дожидаться ни ее ответа, ни когда Боудин придет в себя. Он попятился и проскользнул мимо группы медицинских работников, столпившихся впереди. До него донеслись крик Боудина: «Какого черта? Уберите это от меня!» и запах нашатыря. Джон миновал двери зала и оказался снаружи.
И только тогда он побежал.
***
Шерлок спустился с небес на землю как раз вовремя, чтобы не дать какой-то медсестре полностью уничтожить его обоняние.
— С возвращением, мистер Боудин, — сказала она.
— Вы что творите! — возмутился он, оттолкнув бутылочку подальше от себя. Его чувствительность упала до нуля, чего и добивался Призрак. Без сомнения, он надеялся, что Шерлок поступил бы так же, как поступил бы сейчас любой Страж — попытался выследить его по запаху.
Но Шерлоку не нужно было прибегать к такому грубому методу. Он отпихнул от себя назойливые руки врачей и медсестер.
— Отстаньте, я прекрасно себя чувствую.
К сожалению, эти медики слегка перегнули палку, желая окинуть его своим профессиональным взглядом. Ему оставалось только догадываться, вызвано ли это стремлением доказать свою ценность, или это было некой местью за то, что он усомнился в их работе. А может, это Призрак каким-то образом подал им такую идею, но они все время пытались уложить его обратно и забрасывали его раздражающими вопросами.
— Нет, я не голоден, я ел вчера, — воскликнул он. — Нет, у меня нет анорексии! И я не падал в обморок!
Его отпустили, только когда он согласился взять шоколадку и пообещал как можно скорее измерить артериальное давление. Но прежде, чем эта группа успела уйти, следующая собралась за дверьми конференц-зала, и у него ушло десять минут на то, чтобы выгнать их и сказать главному администратору, что в дальнейших конференциях надобности нет.
К этому времени след запаха Призрака уже полностью пропал. Но это было и неважно. У Шерлока имелись все необходимые сведения, чтобы узнать имя Призрака. И когда он его узнает, во всем городе не сыщется места, где Шерлок не сумел бы его найти.
Глава 7. (глава большая, так что будет грузиться… какое-то время. Зависит от скорости вашего интернета)
Думай, Джон, думай. Он отделался от Стража, но ненадолго. Этот чем-то отличался от других. Джону приходилось иметь дело с умными и настойчивыми, но с тем, кто объединял в себе оба этих качества, он столкнулся впервые. Убийственное сочетание.
«Почему они не могут просто оставить меня в покое? — сердито подумал Джон, бегом поднимаясь по лестнице, не дождавшись медленного лифта. — Столько стараний ради одного-единственного Проводника. Я не стою всех этих усилий». Джон заскрежетал зубами: какая ирония, что Страж выдавал себя за эксперта по вопросам эффективности. Одному богу известно, сколько денег спустил Тауэр на все эти охоты. На разрушения, что они учинили. На время, потраченное людьми. Наверняка они уже сократили расходы по некоторым статьям.
Нет, этого не произойдет. Джон знал людей. Он разбирался в них лучше большинства, благодаря поганому проклятию эмпатии. Отныне дело было не в нем самом, и даже не в том, что Стражи нуждались в Проводниках, — это был вопрос гордости. Тауэр не любил поражения. Они собирались вести игру до победного конца.
Джон остановился на пятом этаже, перегнувшись через перила и тяжело дыша. Пот со лба падал на руку, как крупные горячие дождевые капли. Сердце дико колотилось в груди, голова неистово пульсировала. Нужно собраться с духом. Выпрямившись, Джон потянулся и посмотрел наверх, на цементный склон лестничного пролета. Он вытер лоб тыльной стороной ладони и выполнил медитативные упражнения для Проводников. Дышать. Найти свой центр. Отстраниться от окружающего мира. Джон оценил состояние своего защитного барьера и пришел к выводу, что он едва держится. От него не было никакого проку. Он сосредоточился на том, чтобы сделать его прочнее, и подавленность, боль и волнение на общем фоне переживаний исчезли. Голова прояснилась.
Если покинуть больницу сейчас, то он уже второй день подряд уйдет до окончания смены. Саре он нравился, но не до такой же степени. Понадобится веское оправдание. Может, сослаться на болезнь? Учитывая то, как его трясло от слабости, могло бы сойти за правду. Можно пожаловаться на боль в животе. Его пациенты уже пожилые и немощные, она бы не стала рисковать, допустив распространение болезни.
Сейчас он смоется из больницы, но не решит главную проблему. Этот Страж не прекратил поиски, даже когда его разум сказал ему, что Проводника в комнате нет. Он не прекращал попыток учуять Джона, даже когда след того остыл. Он вернется завтра. И послезавтра. И будет приходить так долго, пока будет уверен, что Джон все еще находится в больнице.
Он не мог оставаться в Лондоне. Он уже давно это знал, но бездействовал, сидел на месте… Хотя нет, это не совсем верно. У каждой идеи побега имелись свои недостатки, но дело было и не в этом. Просто он любил Лондон, любил Бартс, и ему претила мысль, что какая-то организация насильно заставит его расстаться с ними. В итоге самым щадящим решением как для сердца, так и для разума, было затаиться и надеяться, что опасность минует. Так и было до сих пор.
Но удача покинула его. Джону не нужно было прибегать к эмпатии, чтобы понять это. Тауэр сменил тактику в отношении него. Теперь они не просто дожидались, когда Джон совершит промах, они начали действовать.