Хан с лицом странника
Шрифт:
"Он послал меня в Казань, и рано или поздно я там буду. Но хан дал слишком мало золота для покупки снарядов огненного боя. Да еще и мастеров нужно на что-то нанять. Не силком же их брать… Впрочем, дело покажет. — Рассуждал он, оглядывая два десятка навьюченных коней и десять человек воинов, что сопровождали его в дальний путь. — К тому же есть у меня в Казани и свой интерес, о котором нашему хану знать совсем не обязательно. Хан хорош, пока ты ему нужен. А появится другой визирь и придется возвращаться в свой собственный городок в
Когда показались стены городка Соуз-хана, Карача-бек уже придумал, как поведет себя с хозяином, чтобы он согласился на поездку в Казань.
Соуз-хан лежал на низком помосте абсолютно голый, а двое слуг носили в медных кувшинах теплую воду и лили на него. Двое других скребли телеса Соуз-хана костяными скребками и терли свежим мочалом, посыпая время от времени золой, смешанной с бараньим жиром и слегка сдобренной пахучими маслами. Потом один из мойщиков вскочил на спину своего господина босыми ногами и начал топтать того, как месят глину, надавливая время от времени пятками на самые чувствительные места.
Соуз-хан только стонал и глухо охал, приговаривая:
— Пожалей меня, собачий сын, не пинай так больно. Ой-ой, не надо! — и пытался сбросить с себя беспощадного слугу, но второй, держал хозяина крепко за ноги, навалившись при этом всем телом на брыкающего и дрыгающего толстыми ляжками Соуз-хана, не давал ему сбросить с себя мойщика. И неизвестно в чью бы пользу закончился этот неравный поединок, если бы не вбежавший в ханские покои нукер, закричав:
— Хозяин, тебя спрашивают у ворот какие-то люди!
— Кто они? — неожиданное сообщение придало силы распластанному на помосте Соуз-хану, и он неимоверным усилием вырвал сперва одну ногу из объятий слуги, лягнув его пяткой в зубы, легко скинул другого мойщика, топтавшего спину и, тяжело дыша, встал на ноги:
— Брысь отсюда! — приказал мойщикам, катавшимся по мокрому помосту. Те придерживая ушибленные места, без оглядки бросились вон, но вслед им донеслось. — Каждому по двадцать плетей, чтобы знали как вести себя со своим хозяином. И быстро одежду мне!
Полуодетый хозяин городка поспешил к воротам и, забравшись по лестнице на самый верх крепостной башни, глянул вниз. Увидев лишь небольшую горстку людей, которые не собирались брать штурмом его владения, радостно выдохнул:
— Тьфу ты! Вроде, как не разбойники. Но и не купцы. Поклажи у них маловато. Может, от хана. Кто будете? — крикнул он тонюсенько, не спеша, впрочем, высовываться над стеной, опасаясь предательски пущенной стрелы.
— Соуз-хан не узнал ханского визиря? — ответили снизу.
То был явно голос Карачи-бека с издевательской одному ему присущей интонацией. Наконец, Соуз-хану удалось разглядела ханского визиря, сидящего на низкой серенькой лошадке в простых одеждах.
— Не может быть! Кого я вижу! Сам Карача-бек к бедному затворнику пожаловал! — напуская побольше радостного оживления, запричитал Соуз-хан, однако, не спеша спускаться вниз и не подавая стражникам знака открывать ворота. — Что привело достойного наместника нашего хана заглянуть в мое скромное жилище?
— Так и будем переговариваться через стену? — крикнул в ответ потерявший терпение визирь. — Или доложить хану, как ты встречаешь его верного слугу? Перестань дрожать, как собачий хвост! А то сейчас поверну обратно.
Верно, последний довод подействовал более всего, поскольку хозяин городка буквально скатился по лестнице вниз и бросился к воротам, размахивая то ли от страха, то ли от прилива верноподданнейших чувств, руками. Полы его халата при этом распахнулись и так, полуголый, он выскочил навстречу прибывшим гостям уже въезжавшим по узкому мостику внутрь городка.
— С бабы что ли только что соскочил? — проговорил вполголоса Карача-бек, с презрением и насмешкой поглядывая на встречающего хозяина с вытаращенными от усердия и натуги глазами. Он громко поздоровался с ним, пожелав здоровья, осведомившись о самочувствии жен, детей, родственников.
Соуз-хан, придерживая стремя, помог визирю сойти с коня и только теперь заметил, что стоит перед ним почти голый в развевающемся на ветру халате и ничем не прикрытым животом. Впрочем, его живот, доходивший почти до колен, делал практически не нужным ношение штанов, прикрывая своими складками наиболее неприличные места тела.
Карача-бек, морщась, отводил глаза в сторону, но это мало помогало, тогда он крикнул со смехом:
— Ты, Соуз-хан, или запахнись, или сходи, оденься. Я замуж за тебя не собираюсь, что голышом передо мной скачешь?
До того дошло, что он действительно не в самом лучшем виде предстал перед важным гостем, и он, запахнув обеими руками халат, кинулся в свой шатер, на ходу приказав начальнику стражи провести гостей в стоящий на взгорье особый праздничный шатер.
Когда гости допивали уже вторую пиалу кумыса, появился Соуз-хан, прибранный и разодетый, как будто, в самом деле, жених накануне свадьбы. Его крашенная хной борода была тщательно завита, красные сапоги с высокими загнутыми вверх носами сверкали и чуть поскрипывали, а халат сказочной красоты и богатства, изукрашенный дивными птицами, навряд ли носил кто-либо по всей Сибири.
— Вот теперь я вижу, что хозяин рад гостям, — пряча усмешку, проговорил Карача-бек. — Извини, пожаловали без предупреждения.
— Зачем такие слова говоришь? Мой дом — твой дом. Приезжай, когда захочешь и живи, сколько хочешь, уважаемый.
— Сколько хочешь не получится. Я к тебе для серьезного разговора приехал. Но за приглашение, спасибо. Нам сейчас особо надо держаться друг друга. Согласен?
Услышав это, Соуз-хан мигом сообразил, что ханский визирь приехал совсем не с ханским распоряжением, а по своим делам. И смекнув, предложил: