Хан с лицом странника
Шрифт:
— Какай хитрый Халик! Ой, какай я хитрый! За один пинок уже дают сладости! Какой у меня умный голова! А зад еще умнее. Хочешь проверить? Пни меня по нему, пни! — И коротышка смешно встав на четвереньки, подставил ему свой зад, закинув на спину полы халата.
Кучум, оказавшийся в неловком положении, глянул на смеющихся послов, на своих воинов, потом на прищуренные глаза Карачи-бека, усмехнулся и слегка пнул коротышку ногой под зад.
Раздался громкий крик и тот, перевернувшись через голову, покатился по земле, кувыркаясь и дрыгая ногами в воздухе. Затем он вскочил, надув
— Что сделал со мной? А! Что сделал?! Так сильно ударил, что задница в живот ушла! Как жить теперь буду?! Дай вина, а то умру! — кричал он.
Кучум дохохотал до слез, махнул рукой, чтобы принесли вина.
— А теперь, прошу отведать наше скромное угощение и принять от нас подарки для достопочтенного Абдуллы-хана.
Все расселись на разостланные меж шатрами толстые попоны к расставленным блюдам с угощениями. Нукеры из сотен сибирского хана обосновались чуть в стороне, и туда же подсели прибывшие воины из посольства. Послы сели напротив Кучума, с левой стороны он посадил Карачу-бека, с правой — племянника Мухамед-Кула. Живя после гибели отца в Кашлыке, юноша заметно подрос, над верхней губой уже пробились едва заметные черные волоски, свидетельствующие о том, что через год, другой он станет мужчиной, воином. Он впервые присутствовал на столь важном собрании как прием послов, и легкий румянец время от времени окрашивал его смуглые щеки, да длинные ресницы чаще обычного вспархивали вверх.
Явился с многочисленными родственниками и Соуз-хан, узнав откуда-то о прибытии бухарских послов. Он был, как всегда, суетен и не сдержан, а после нескольких выпитых пиал вина начал безудержно хвастать:
— Передайте Абдулле-Багадур-хану, что в моих угодьях водятся самые красивые соболя. Старики говорят, что сам Ульгень, покровитель всех соболей, живет в моем улусе…
— Что же ты не привез соболиные шкурки в подарок гостям? — насмешливо спросил его Кучум нимало не обиженный таким бахвальством.
— Я приехал, чтобы пригласить их в гости, если мой хан позволит.
— О том гостей спрашивай, — не глядя в его сторону, как от надоедливой мухи отмахнулся Кучум.
— Мы с удовольствием заедем к уважаемому… "Соуз-хану", — подсказал услужливо Карача-бек, — Соуз-хану, — добавил молодой посол.
— А меня, уважаемый, почему не зовет в гости? — тут же вмешался бегающий меж гостями коротышка-брадобрей.
— Кто ты такой, чтобы приглашать тебя в гости? — небрежно проговорил Соуз-хан, оттопырив нижнюю губу. — Или ты родственник бухарского хана?
— Уважаемый угадал. Так оно и есть. Мой осел вместе с ханскими жеребцами в одной конюшне ночевал и сильно тосковал. На волю вышел, да и сдох, не будь плох. Я с него шкуру снял, хану нашему за халат поменял. Так в нем и хожу. Дал бы и тебе надеть, да боюсь живот некуда будет деть.
После этих слов все опять дружно захохотали, а Соуз-хан, решив, что смеются над его слишком большим животом, налился краской, побагровел и, вскочив, схватился за кинжал.
— Ах, ты, недоносок! Смеешь надо мой смеяться! Да я тебя… — И кинулся за коротышкой, отбежавшим от него на несколько шагов.
— Коль догонишь,
— Ой, Халик-Карсак [4] , не шути с ним! — закричал кто-то из воинов. — У него такой большой кинжал! Страшно!
— Бывает, что и петух летает, — отвечал тот, — а от доброго отца родится бешеная овца. У него пузо по коленям стучит, бежать мешает, в пот вгоняет.
Но, видать, Соуз-хан рассердился не на шутку и что есть мочи погнался за Халиком с кинжалом наперевес. Но догнать юркого коротышку было нелегко. Тот сделал круг, обежав сидевших гостей. Затем метнулся к пирующим воинам, угадав, что именно среди них найдет защиту от разбушевавшегося Соуз-хана и, перепрыгнув через чьи-то ноги, уселся на блюдо с угощениями, чем вызвал дополнительный смех у пирующих.
4
коротышка
Когда запыхавшийся Соуз-хан, тяжело отдуваясь, подбежал к нукерам, они дружно подняли свои сабли, преградив ему путь. Он, зло выругался и повернул обратно, бормоча под нос угрозы.
— Да, Халик, верно приобрел ты себе врага надолго, — едва уняв смех, проговорил Кучум, — Соуз-хан — человек отважный. Может и на поединок вызвать.
— Мое орудие всегда со мной, — выкрикнул неутомимый Халик вынимая из-за пазухи сверкающую бритву брадобрея. Могу кое-чего и укоротить, ежели потребуется.
— Завтра наш хан проводит туй-праздник и приглашает всех желающих принять участие в состязаниях, — громко объявил Карача-бек.
— Да, чуть не забыл, — кивнул одобрительно Кучум, — все джигиты могут показать свое умение. Победитель получит приз.
Все одобрительно зашумели, запереговаривались и пир продолжался. Однако Кучум сделал знак Караче-беку и, поднявшись, прошел в свой шатер, извинившись перед гостями. Визирь вошел следом, почтительно наклонив голову.
Кучум сел на подушки, не пригласив сесть стоявшего неподвижно Карачу-бека и, чуть помолчав, спросил:
— О чем шептались послы? Я заметил, что ты был близко от них.
— Хан правильно заметил, но ничего особенного я не услышал. Говорили о брадобрее. Мол, должен понравиться хану…
— Что они имели в виду?
— Верно, то, что он хороший брадобрей. Разве не так?
— Не верю я этим бухарским подаркам. Насмотрелся в свое время. Этот коротышка Карсак перережет мне глотку за шапку золотых монет и глазом не моргнет.
— Могу взять его к себе, — предложил визирь, — моя голова не так ценна.
— За труса меня считаешь? — глаза хана сверкнули из-под опущенных бровей, обдав Карачу-бека холодом и презрением.
— Хан, не надо мне приписывать того, что я не говорил.
— То мое дело, кому что приписывать. Спасибо за поднос. Нашелся. Где ты его прятал? Кто подсказал?
— Подумал, они попытаются выкинуть что-нибудь подобное. Они мастера на такие штучки. Вот и приготовил поднос на всякий случай, а он и пригодился.
— Молодец. Пригласи послов ко мне в шатер.
— Мне тоже быть?