Хаос: отступление?

Антология

– Будь начеку.

Она не знала, что конкретно может произойти, в особенности что может сделать Фрейн. Но она выпрямилась, собрала силы, которых, казалось, добавляла ей ее форма следователя, и провозгласила:

– Я – суд и возмездие. Я призвана вести следствие и наказывать. Именно ради этого я здесь. За все, что произойдет, отвечаю я, и только я.

Она мгновение помолчала и продолжила:

– Я забираю у вас Эйрин. Когда все мои дела здесь будут закончены, я увезу ее и ее ребенка. Их судьба будет устроена.

Энид

вновь сделала паузу и повернулась к Фрейну:

– Фрейн! Я лишаю вас полномочий хозяина Эприкот-хилл. Местному комитету будет дана рекомендация расформировать хозяйство, его ресурсы и кредиты распределить равным образом между работниками, а самих их перевести в другие хозяйства округа. Свои рекомендации я передам окружному комитету, который окажет местным властям поддержку в исполнении моего предписания.

– Нет, – проговорила Фелис. – Вы не можете нас вот так, просто, силой вышвырнуть.

Этой фразы Энид ожидала от Фрейна. Оказалось, здесь все не так просто, как она думала, но теперь это уже не имело значения.

– Могу, – ответила она и бросила взгляд на Берта. – Но силу применять я не буду. Вы сами сделаете то, что я рекомендую. Потому что в тайне вы все этого хотите. Все. Ваше хозяйство давно перестало существовать, но ни у кого из вас не хватило смелости и сил пожертвовать своими кредитками и уйти отсюда, попросить перевода. Заплатить за изменения, которых вы все хотите.

Она вновь помолчала и продолжила:

– Теперь за вас это делаю я. Вы будете жаловаться, будете оплакивать свое утраченное благополучие. Вам будет стоить немалых трудов выкарабкаться из болота, куда вы себя загнали. Но глубоко в душе вы знаете, что я права. Но мне важно совсем не это.

Никто не произнес ни слова. Никто не спорил.

– Эйрин! – обратилась Энид к девушке, и та вновь вздрогнула. Когда же она прекратит вздрагивать? – Эйрин. Ты хочешь здесь с кем-нибудь попрощаться?

Девушка оглядела комнату. Дыхание ее перехватило; руки дрожали, и она словно пыталась унять дрожь, прижимая их к своему округлившемуся животу. Энид была готова ко всему. До этого девушка боялась места, где она жила; теперь ей, может быть, так же страшно уезжать. Энид стояла с бесстрастным лицом, готовая к любому ответу и любому продолжению событий.

– Нет, – ответила Эйрин. – Я ухожу с вами.

– Берт поможет тебе с вещами.

– У меня нет вещей.

– Отлично. Берт! Выводи Эйрин на двор.

Дверь за ними закрылась, и Энид обвела взглядом комнату.

– Вот так, значит? – произнес Фрейн.

– Нет, не так, – ответила Энид. – Это только на сегодня. Остальные будут переведены из хозяйства в течение двух дней.

Она вышла из дома. Эйрин, обхватив плечи руками, стояла во дворе. Берт, глядя на облака, вежливо держался поодаль. Свой грозный вид он оставил по ту сторону двери. Энид кивнула им, и они отправились к городу. Эйрин, как показалось Энид, шла повеселее.

Наверное,

им предстоит задержаться в городе еще на день. Эйрин будет под их присмотром, в гостевых комнатах. Придется взять машину с солнечными батареями – в ее состоянии Эйрин вряд ли сможет пройти пешком десять миль до станции. А еще она захочет попрощаться с Джессом. А может, и нет, и тогда сердце бедняги будет разбито.

* * *

Местный комитет выделил им машину, и на следующий день они уже ехали по прибрежному шоссе. Все остальное должна была совершить бюрократическая машина. Тревор из местного комитета уже успел получить от двоих молодых мужчин из Эприкот-хилл прошение о переводе в другое хозяйство. Слишком мало, слишком поздно. Она сделала свою работу; теперь дело за комитетом.

Берт вел машину, а Энид сидела на заднем сиденье рядом с Эйрин, которая, закутавшись в шерстяной халат, придерживала ладонями живот. Они открыли окна и впустили внутрь весеннее солнце. Машину на гравийном покрытии трясло и покачивало, идти пешком было бы приятнее, но на ногах Эйрин не смогла бы преодолеть расстояние до станции.

Напряжение, ощущавшееся раньше в ее спине и плечах, ушло. Она смотрела по сторонам; не улыбалась, но и не хмурилась. Даже стала разговаривать голосом чистым и свободным от слез.

– Я пришла в хозяйство, когда мне было шестнадцать. Работала ученицей в консервном цехе, на огороде помогала. Другой работой занималась. Им нужна была помощница, а я должна была как-то начинать жизнь. Фрейну было нужно больше, чем только это. Он хотел, чтобы я принадлежала ему.

Эйрин говорила так, словно была на допросе. Энид совсем не просила ее об этом, но, уж коли та начала, слушала внимательно. Девушка же словно старалась поскорее излить свою боль – так долго она ждала этого момента.

– И как далеко это зашло, Эйрин? – осторожно спросила Энид. Берт, сидевший за рулем, нахмурился и был, казалось, готов вернуться и крепко, по-мужски, поговорить с Фрейном.

– Он только бил меня, и ничего больше.

Сказала так прямо! Энид сделала пометку в блокноте.

Машина продолжала свое долгое путешествие по ухабистой дороге.

– А что будет с ней, без сертификата? – спросила Эйрин, разглядывая свой живот. Она, очевидно, решила, что это будет девочка. Наверняка уже и имя выбрала. Ее дитя, ее спасение.

– Есть хозяйства, которым нужны дети. Там будут рады принять ее и вырастить.

– Ее, но не меня?

– Тут все непросто, – ответила Энид. Ей не хотелось ничего обещать, пока они не решат, в какие хозяйства им направиться. Эйрин девушка смелая. Испуганная, но смелая. Ей пришлось пройти через многое, как только она поняла, что обречена.

– А может, будет лучше, если я от нее откажусь? От ребенка, я имею в виду.

– Все зависит от того, кому, как ты считаешь, будет лучше.