Хаос в школе Прескотт

Стунич С. М.

— Сядь на место, и…

— Нет, — говорит Вик, стоя на месте. — Выметайся.

— Никуда я, блять, не пойду! — кричит на него Хаэль. — Ты может и главный, но она не только твоя девушка!

— Она моя будущая жена, — произнес Вик, замерев в темноте, которую сам и воздал вокруг себя. — Если ты еще раз прикоснешься к ней, я не знаю, что сделаю. Я не могу нести ответственность за свои действия.

— Мое, блять, слово хоть чего-то стоит? — бросаю я, поднимаясь с кровати. — Я согласилась на вашу цену, но я не какая-то долбаная кукла для потрахушек.

— Ты и не кукла для потрахушек, —

говорит Вик, переключив внимание с лица Хаэля. — Но дело не в тебе. Это обо мне. Я ревнивый, одержимый говнюк, и я хотел убить Хаэля за то, что он трахнул тебя в своей машине. Он мой лучший друг, Бернадетт. Вот в чем проблема.

— Виктор, — начинает Хаэль, но Вик качает головой.

— Вали отсюда. Сейчас же. Это последнее предупреждение.

Хаэль смотрит на меня, затем на Вика, и что-то вспыхивает на его лице, может, это будет единственный раз, когда он ослушается. Единственный раз, когда он встанет против Виктора и посмотрит, что случится.

Напряжение витает в воздухе, пока становится совсем невыносимым, пока мне не остается воздуха, чтобы дышать.

— Иди нахуй, Вик. Серьезно, иди нахуй.

Хаэль разворачивается в собственном яростном облаке, отпирает дверь и приоткрывает ее. Он медлит перед уходом и оглядывается через плечо.

— Я люблю тебя, дружище, но на этот раз ты перегнул палку.

Хаэль уходит и так сильно хлопает дверью, что она из фоторамок, висящих на стене, падает и разбивается.

На протяжении минуты в комнате стоит мертвая тишина.

— Ложись на кровать, — говорит мне Вик, смотря прямо на меня. Он идет в другую сторону, выключает лампу, погружая нас во тьму.

Мое тело трясется со смесью разочарования и гнева. Я была так близка к еще одному оргазму, а он испортил его. Гребаный Виктор тупая задница Чаннинг.

Он поворачивается, чтобы взглянуть на меня, лунный свет пробивается сквозь жалюзи, подсвечивая левую часть его тела серебристым цветом.

Он ревнует, думаю я, пока мой разум пытается выбрать наиболее подходящий способ справиться с происходящим. Я могу послать его, открыто бросить ему вызов и посмотреть, что он будет делать… Или же… могу позволить горячему, дикому жару взять верх над моим телом. Несмотря на его склонность к собственничеству, то, как он обошелся с Хаэлем, я все равно хотела его.

Сделав шаг назад, я сбрасываю простыни на пол, забираюсь обратно на кровать, ноги скрещены, и я опираюсь на локти.

Виктор снимает футболку через голову, откидывает ее в сторону, затем снимает обувь, носки и вытаскивает свои мускулистые бедра из джинсов. Когда мои глаза приспосабливаются к свету, я замечаю презерватив в его руке. Он надевает его прежде, чем подойти ко мне, залезает на кровать, и матрас прогибается под его весом, что заставляет меня немного подпрыгнуть.

Теперь я чувствую его запах — бергамот и мускус, мужской запах, запах Вика.

Мое дыхание сбивается, когда его большая рука касается моего лица. Хотя его присутствие ограничивается насилием, его прикосновение достаточно мягкое.

— Заранее извиняюсь за то, как сильно собираюсь тебя трахнуть, — произносит он, и волна жара распространяется от моего центра до стоящих сосков, а потом к синякам на моих губах. — Но в конце я буду медленным и милым.

Он

хватает меня за бедра, рывком перевернув, и тянет на себя. Я чувствую жар, исходящий от его тела, когда наши тела соприкасаются, с его губ срывается вздох, пока его ладонь скользит по моему позвоночнику. Я чувствую напряжение в его руках, когда он ласкает меня, но затем, оно пропадает, словно кто-то щелкнул переключателем. Вик хватает меня за волосы и дергает мою голову назад, у меня из глаз тут же брызжут слезы. Это не так больно, но он почти пересек черту.

— Мне действительно трудно сдерживать гребаный контроль прямо сейчас, — рычит он, и его руки крепче сжимают и мои волосы, и мое бедро. — Я хочу сделать с тобой так много вещей.

Вик наклоняется, чтобы поцеловать мое плечо, его язык обрисовывает круги на моей коже, а потом он меня кусает, и сильно.

«Тебе не понравится, когда Вик затащит тебя в постель. В качестве любовника он бывает довольно грубым».

Слова Аарона эхом звучат в моей голове, когда я хочу повернуться, но Вик издает рык, удерживая меня на месте. Он так сильно ухватился за мое бедро, что наверняка останется синяк, кожа моей головы горит, и все же я не могу сказать, что мне неприятно. Его рот прослеживает линию от моего плеча до шеи, он опять кусает меня, забирая у меня еще один глубокий стон.

Вик отпускает мои волосы и его татуированные пальцы смыкаются на моей шее. С помощью другой руки он проводит своим членом в моему пульсирующему и теплому лону, проводя всей длиной по моей мокрой киске.

— Мы не хотели, чтобы между нами встала какая-то девушка, и вот появляешься ты, и делаешь именно это. Ты, блять, собой довольна?

— Да пошел ты, — бросаю я, стиснув зубы, пока Виктор продолжает дразнить меня своим членом. Он поднимает мою голову выше, заставляя выгнуть спину и прижаться к нему задницей.

— Ты уже долго меня ненавидишь, разве нет? — спрашивает он, и до меня доходит, что дрожь вновь охватила мое тело. Он снова делает меня незащищенной, и я ненавижу это. Я ненавижу это, но в то же время… я не могу это объяснить, но мне хочется большего. Его голос похож на дым, окутывает и поглощает меня. Похоже на совершенство.

— Какого это? Когда я касаюсь тебя подобным образом?

— Иди нахрен, — я задыхаюсь, когда его пальцы сжимаются. Он держит меня в напряженной хватке, его гнев очевиден и ощущается на коже. Его мышцы натянулись и блестят от пота. Одна капля стекает с его тела и падает на меня.

Виктор опускает свой рот на мой, держа меня так, как ему того хочется, беря мои губы так же, как он забрал остальные части меня — тело и душу. Его поцелуи дикие, почти жестокие, оставляют синяки на моих губах, но подстрекают к большему. Наши языки переплетаются, пока он пробует меня на вкус, он достаточно сильно кусает меня за губу, чтобы заставить ее кровоточить. Не то, чтобы это имело значение: кровь за кровь, и все такое. Мы уже разделили общую кровь и сперму. Уже были переплетены.

— Уверен, что смог бы заставить тебя прийти сюда по команде, — мурчит он, слегка потянувшись назад, и смотрит на меня с ухмылкой в полной темноте.