Хаос в школе Прескотт
Шрифт:
— Я принес тебе кофе, — подал голос Кэл, и я поворачиваюсь, чтобы обнаружить его у единственного свободного столика. На поверхности уже стоят три кофе и три каких-то булочки. Принимаю решение отключиться от Бриттани, которая прилипла к нам, и от всего ее дерьма, которое она приготовила для Хаэля. Поэтому, я присоединяюсь к Каллуму за столиком.
Но с другой же стороны… желудок сводит, и глаза то и дело возвращаются к этим двоим. Я волнуюсь, сама толком не зная, почему. Может, дело в том, что когда Вик говорил о честности, это касалось не других людей, а меня в том числе.
— Не бери в голову, — говорит
— Что вынуждает тебя так думать? — интересуюсь я, но он только пожимает плечами. Татуировки на его правой руке все никак не перестанут притягивать мой взгляд, я уже не первый раз замечаю, как смотрю на них вместо его лица. Вокруг его бицепса обернулись черные ленты, блеск и работа линий выполнены так четко, что кажутся реальными. Они ведут к сломленной девушке, лежащей в свете софитов. Я не могу разглядеть ее лицо, но ее светлые волосы спадают каскадом вокруг нее, детали так хорошо проработаны, как будто я могу протянуть руку и дотронуться до нее.
— Она изменила ему с одним из футболистов старшей школы Фуллера. Нет никого, кого Хаэль бы ненавидел больше.
Голос Каллума звучит низко и грубо, но приятным образом, эта хрипотца окутывает меня, словно бархат. Мое любопытство убьет меня, но я безумно хочу узнать реальную историю, скрывающуюся за шрамами Кэла.
— Они не раз изменяли друг другу, но это дерьмо стало для него последним.
Сосредотачиваюсь на своем кофе, позволяя своим глазам спокойно блуждать по толпе, рассматривая эти дизайнерские логотипы, модные теннисные браслеты, и мне в голову приходит их-дерьмо-попахивает-VSCO девчонками мысль, с их идиотскими «Спасем черепах» металлическими бутылками для воды, идеально уложенными волосами и пустыми выражениями на лице. Если вы не знаете, что такое VSCO-девочки, то загуглите. Может, тогда вам станет так же тошно, как и мне от одного лишь взгляда на их биоразлагаемые стананчики для кофе. Видимо, они могут изменить мир своими бумажными трубочками, но при этом продолжать ездить дизельных автомобилях и называть меня засранкой за то, что я курю. Хрен с ними.
— Как он вообще с ней познакомился? — вожу пальцем по краю стаканчика. — Я думала, что Фуллер и Прескотт — враги до нескончаемых времен.
— На весенних каникулах в прошлом году, во время поездки, — отвечает Каллум, его глаза метаются по помещению в поисках любого, у кого хватит яиц, чтобы устроить заварушку. Очевидно, что мы здесь лишние, отбросы Прескотт Хая среди элиты Фуллера. Они расценивают себя, как королевских особей, но за неустойчивым фасадом скрываются обычные трусы и лжецы.
— Прескотт находился на одной стороне озера, а Фуллер на другой. Предполагаю, что Хаэль и Бриттани напились, и им повезло наткнуться друг на друга, — Кэл ведет плечом, разорвав круассан на кусочки, перед тем, как его проглотить.
Я делаю глоток кофе, и тот факт, что его вкус напоминает грязную посуду, радует меня. В другой части города наливают кофе через отверстие в стене (прим. перевод, имеется ввиду кофе машина), и выдают пластиковые стаканы (да простят меня черепахи, я тоже пекусь
— Бриттани использует его, чтобы отомстить отцу, — продолжает Каллум, решив, что Хаэль не заинтересован в еде, что ему принесли, видимо, он понял это по его бледному лицу, сжатым кулакам и тому, что он стоял и трясся. К счастью, Кэл хороший друг, который ответственно подошел к вопросу о сохранении еды Хаэля, он снова принимается разламывать выпечку.
— Кто ее отец? — спрашиваю я, и Кэл делает паузу, глядя на меня с удивлением.
— Шеф полиции, — подсказывает он, и мои брови взлетают, я так резко ухватилась за стаканчик, что проливается немного кофе, пачкая меня. С моих губ слетает серия ругательств, и я тянусь за салфетками, думая о полиции Спрингфилда и их коррупции.
— Фантастика.
Мы с Каллумом сидим уютной в тишине, пока входная дверь не открывается, и на пороге не появляются три шкафа. Они размером с Вика, и почти сразу становится понятно, что они ищут проблем на свои спортивные задницы.
Парень посередине немного меньше двух других, так что я сразу помечаю его, как квотербека футбольной команды Фуллера. Кем тогда могут быть другие придурки? Я хочу сказать, что они представляют собой чертово клише, завернутые в бомберы.
— Эй, ты там, Прима? — зовет я-думаю-что-квотербек, направившись в нашу сторону. Он не заметил Хаэля и Бриттани в другой части кофейни. Неа, он приближается к той цели, которую заметил первой. Но Прима? Что это вообще, блять, значит? — Какого черта ты делаешь в этой части города?
Каллум отпивает кофе, и я не могу не заметить, что он намного меньше, чем лидер этих мудозвонов. Плохо дело. Я без проблем вступлю в драку, но это будет сложно.
— Ты че, не расслышала, трейлерная ты шлюш…
Каллум моментально оказывается на ногах и бросает остатки горячего кофе прямо в лицо этому парню. Крик, который тут же испускает квотербек, я запомню надолго, он пятится на своих товарищей, впиваясь ногтями в лицо. В привычной ему плавной манере Кэл делает шаг вперед и выкидывает идеальный правый хук в лицо парня.
Кто-то из толпы начинает свистеть, выкидывая оскорбления в нашу сторону, и подначивая своих надавать нам тумаков. Хаэль появляется сзади, его телосложение идентично с телами других двух парней, и наносит удар сначала первому, а затем второму, сбивая их с ног, усиливая хаос. Он открывает дверь кафе и указывает нам на выход.
Хватаю наше с Хаэлем кофе и убираюсь оттуда к чертовой матери, пока оставшаяся часть команды не объявилась, и мы бы не оказались в меньшинстве на вражеской территории.
Кэл пропихивается на заднее сиденье Камаро, пока я забираюсь на пассажирское сиденье, и Хаэль проскальзывает за руль, его костяшки белеют от того, как сильно он вцепился в баранку, он заводит двигатель и трогается.
— Ты в норме? — спрашиваю я, потому что он кажется взвинченным, пока Каллум развалился сзади со спокойствием огурца.
— Нормально, — бурчит он, пока я ставлю кофе в подстаканники и устремляю на него взгляд.
— Я думала, что дела Хавок — это про невидимость. Семья прежде всего, верно?