Хаосовершенство
Шрифт:
Дверь медленно краснеет, охранники приволокли резак.
Думаете, успеете? Вряд ли. Ведь все, что нужно, – просто протянуть руку.
Ева прижимает мятую фотографию к груди, в которой засел проклятый кашель, и просто протягивает свободную руку, прикасается тонкими пальцами к холодному железу гранаты.
Теперь нужно просто вытащить чеку.
Одной рукой неудобно, поэтому Ева берется за кольцо зубами.
Напалстер – отличная штука, даже одна граната выжжет все: и трупы, и мертвый глаз ядовитого великана, и коммуникатор, отправивший миру проклятие, и кашляющую грудь, к которой
Вспомнив о ней, Пума вновь целует карточку, кашляет и замечает на лицах улыбающихся людей капельки крови. «Синдин» наконец-то проявляется во всей красе, перестает прятаться за безобидным кашлем. «Синдин» приготовился скрутить жертву, но…
– Опоздал, милый, ты меня не убьешь, – шепчет довольная Ева. – Я тебя обманула, я все сделала сама.
Пума вновь прижимает фотографию к груди, закрывает глаза и возвращает освобожденную от долгого ожидания гранату на стол.
Сегодня большой праздник. Давайте устроим фейерверк.
Июль
Анклав: Цюрих
Территория: Альпийская Поляна
«Замок Ван Глоссинга»
Самый страшный круг ада предназначен предателям
– Активисты знаменитого движения «Остановим Ад!» провели очередную громкую акцию. На сей раз мишенью стал морской порт русского города Мурманск, переоборудованный корпорацией «Науком» в рамках строительства Станции. Около трехсот человек перекрыли главные ворота порта и, скандируя «Вы приближаете смерть Земли!», полностью парализовали его работу. Прибывшему к месту акции мэру Мурманска, господину Батуринидзе, члены движения вручили петицию с требованием прекратить сотрудничество с «Науком» и не принимать предназначенные для Станции грузы. В ходе двухчасовых переговоров мэру удалось убедить активистов снять блокаду…
– Неплохо, совсем неплохо.
Дрогас уже получил подробный доклад об акции, а новостную ленту включил из любопытства. И остался доволен увиденным. Яркая картинка: триста человек в черных рясах с зажженными свечами в руках отлично изобразили «похороны Земли». Большой шум: на месте событий работали журналисты всех основных каналов. А самое главное – никакого насилия. «Остановим Ад!» позиционировало себя как мирное движение, пытающееся добиться своего исключительно добрым словом.
– Не просто неплохо, а очень даже хорошо… – Дрогас выключил коммуникатор, крутанулся на стуле и холодно посмотрел на Флобера. – Ну а ты как?
– М-м…м?
Рот обнаженного толстяка заклеен скотчем, поэтому в ответ Стефан услышал лишь невнятное мычание.
– Вижу, что не очень, – усмехнулся Дрогас. – Но ты не волнуйся, дальше будет хуже.
Директор страшной Африки, блестящий, исполнительный офицер, которого Моратти не уставал ставить в пример подчиненным, лежал на металлическом столе в позе «звезды», с разведенными в стороны руками и ногами. Взгляд мутный, непонимающий, а на лице и груди свежие кровоподтеки.
– Мы пока разминались, знакомились, так сказать, – продолжил Стефан. – Главная же часть допроса начинается теперь.
– М-м…м?
–
Когда все летит к чертям, чистоплюйством не занимаются. Моратти велел Дрогасу «плотно поговорить» с директором Африки и выудить интересующую информацию, невзирая на высокий ранг Флобера.
Директора взяли прямо в штаб-квартире СБА. Чего далеко ходить-то? Дождались окончания совещания, подослали курьера: «С вами хочет поговорить президент», а в лифте скрутили, заклеили рот и, ничего не объясняя, как следует избили. Приволокли в камеру, раздели и разложили на столе.
Конечно, можно было использовать «химию»: подсыпать Флоберу снотворное, а после вколоть развязывающий язык препарат и задать нужные вопросы, однако Дрогас такой подход не одобрял. Стефану нравилась живая работа, наполненная душой и… страхом. Если Флобер действительно предатель, а сомнений в этом, судя по словам Моратти, не было никаких, он должен заплатить. Должен осознать, что натворил. Должен запомнить урок навсегда. Если, конечно, у него будет это самое «навсегда».
Дрогас поднялся со стула, лениво поковырялся в разложенных на маленьком столике инструментах, выбрал один и подошел к жертве.
– Знаешь, кто я?
Толстяк кивнул головой.
– Хорошо, – одобрил осведомленность пленника Стефан. После чего продемонстрировал Флоберу скальпель. – Знаешь, что это?
Еще один кивок. Судорожный.
– Я очень хочу отрезать тебе ухо.
На глазах Густава показались слезы.
Страх… Это хорошо. Очень хорошо. Репутация и правильный подход позволяют сломить сопротивление не хуже «химии». А удовольствия такая работа приносит несравненно больше.
– Но еще я хочу знать правду, – размеренно продолжил Стефан и доверительно поинтересовался: – Ты меня понимаешь?
Кивок.
– И вот какая у нас дилемма, дружище Густав: если я отрежу тебе ухо, то не смогу остановиться. Последует второе ухо, нос, пальцы… – Блестящий скальпель медленно и весьма многозначительно вертелся перед глазами Флобера. – Сам понимаешь, что изрезанное твое рыло мы на неделю спрячем и наша милая беседа останется в тайне. А восстанавливать тебя после хирургической процедуры никто не станет. Все ясно?
Кивок.
– Поэтому, дружище Густав, постарайся не доводить дело до медицинских опытов. – Стефан наклонился к самому лицу перепуганного Флобера. – Я знаю, что -вирус выполз из Африки. Из твоей Африки. Сейчас я вытащу кляп, и ты мне это подтвердишь. Никаких лишних слов, просто короткое «да». Детали обсудим позже. Все ясно?
Кивок.
– Хорошо.
Дрогас вытащил кляп.
– Вирус выполз из Африки, – слегка заикаясь, подтвердил Флобер. – Не нужно резать. Пожалуйста.
– Отличное начало сотрудничества, – тоном заправского коммивояжера провозгласил Стефан. – Мы сработаемся.
– Какие у меня гарантии? – пискнул Густав.
– Мое слово.
– И все?
– Мне нужна информация, а не твоя шкура, скотина, – объяснил Дрогас. – Я хочу оставить нашу беседу в тайне, чтобы не спугнуть твоих хозяев. Так что если будешь честен, то отделаешься почетной отставкой через пару-тройку месяцев. Все ясно?