Хаосовершенство
Шрифт:
– Благодарю за сотрудничество, госпожа Грязнова. Извините, что вам пришлось задержаться.
Второе предложение прозвучало только потому, что Патриция была включена в VIP-список. Проверке особо важные граждане подвергались наравне со всеми, но в качестве бонуса получали бесстрастные извинения. Если оказывались чисты, разумеется. Если же анализатор сообщал о следах «синдина», то помочь не мог ни список, ни высокопоставленные родители – месяц назад Рене Милях, старший сын вице-президента «WorldFinance Corp.», отсидел неделю в камере, после чего получил год условно и путевку на принудительное лечение.
– Все в порядке, офицер,
Патриция спустилась на самый нижний уровень подземной парковки и отыскала свой мотоцикл, возле которого, сидя на корточках, дремал Олово. Путешествие в багажном вагоне не отличалось особым комфортом, зато позволило слуге избежать проверки. Официальной проверки. Неофициально же безы, имевшие плотные связи с контрабандистами, посмотрели на Олово, выяснили, что парень не захотел провести неделю во франкфуртской тюрьме за мелкое хулиганство, проверили документы, плюнули и ушли.
– Со мной ты не поедешь. – Олово удивленно поднял брови. – Отправляйся к Русу.
– Та-ам Та-ара-атута, – сообщил слуга. И кивнул головой, подтверждая сообщение.
– Филя – человек ответственный, но тебе я верю больше, – спокойно произнесла Пэт. – Ты должен проследить, чтобы в бюро не осталось никаких следов.
В отличие от Олово, девушка знала, что ждет Анклав сегодня, и понимала, что помощь в лице Олово Таратуте не помешает. Ей тоже предстояла опасная миссия, но именно ей – присутствие телохранителя может вызвать ненужные подозрения.
Слуга тщательно обдумал приказ, взвесил аргументы, мысленно согласился с ними, но тем не менее поинтересовался:
– Ты?
Потому что все секреты бюро не стоили и мизинца девушки.
– Я поеду на Сретенку, заберу Мамашу Дашу и привезу ее в Шарик. Здесь и встретимся.
«А еще попрощаюсь с домом, который стал родным».
Олово потер лоб, напряженно обдумывая ситуацию, после чего попросил:
– Звони ка-аждый ча-ас.
– Договорились.
Анклав: Франкфурт
Территория: Palmenviertel
Собор Святого Мботы
Обухом по голове
– Джезе, слова, которые я произнес сегодня с кафедры, были искренними, но со стороны могли показаться немного пафосными, – проникновенно изрек Иеремия, архиепископ канадский. – Я позвонил, чтобы сказать: назвав тебя великим, я не покривил душой. Я считаю, что если кто и может придать Католическому Вуду новый импульс, то только ты. Ты лучший из нас.
– Иеремия, я…
Однако перебить вошедшего в раж архиепископа Папе не удалось.
– Джезе, ты ведь знаешь, что я всегда относился к тебе как к сыну. Я всегда знал, что рано или поздно ты взлетишь выше меня. Я радовался твоим успехам и счастлив, что не ошибся.
Канадский пастырь так расчувствовался, что вынужден был смахнуть слезу. Папе оставалось лишь одобрительно кивнуть.
За несколько последних суток Джезе переговорил с десятками архиепископов и уже накопил определенную статистику. Великим его называли тридцать семь раз, блестящим оратором – сорок три, главной надеждой Католического Вуду – четырнадцать, а смахивали во время разговора слезу девятнадцать раз. Последний жест практиковали пожилые архиепископы, приносящие клятву верности в режиме отеческого напутствия. Ровесники
Противостояние закончилось, и архиепископы, которые до сих пор не решались примкнуть к партии Джезе, наперегонки бросились в его объятия.
– Надеюсь, паства скорбит о безвременной кончине Ахо?
– Люди взволнованы, но надеются на лучшее. Они верят, что новый настоятель поднимет Католическое Вуду на небывалую высоту.
Похороны Ахо должны были состояться через три дня, а сразу после них высшие иерархи обязаны выбрать нового лидера. В том, что им станет Джезе, мало кто сомневался, однако Папа, к некоторому удивлению наблюдателей, в Новый Орлеан не торопился, продолжая работать из привычного Франкфурта.
– Я полагаю, Католическому Вуду требуется энергичный пастырь. И ты, дружище Джезе, наилучшая кандидатура.
– Рад, что наши мнения совпадают.
– Ты можешь рассчитывать на мой голос, – с чувством подтвердил Иеремия.
– А ты – на мою дружбу.
Как именно умер Ахо, никто не знал. Архиепископы, разумеется, изучили доставленное в Новый Орлеан тело, но вряд ли что поняли. Им было известно только то, что Ахо воевал с Джезе, а потом мертвого Ахо привезли из Франкфурта. Немного, но для понимания ситуации вполне достаточно. Противостояние закончилось, и духи Лоа не имели ничего против победителя. Именно поэтому разумные архиепископы объявили пастве, что настоятель скончался от сердечного приступа, и пришли к выводу, что следующим лидером станет Папа – бросать вызов тому, кто уложил в гроб самого Ахо, никто не собирался. Помалкивали даже друзья и сторонники скончавшегося настоятеля. И хотя их публичные проповеди носили нейтральный характер, в частных разговорах они признавали право Джезе на главную кафедру Католического Вуду.
Цель достигнута.
– Увидимся в Новом Орлеане, Джезе, – попрощался повеселевший Иеремия.
– Да благословит тебя ближайший дух Лоа, – хмыкнул Папа, отключая коммуникатор.
Цель достигнута.
Джезе зевнул и потер виски, словно разминая лезущие в голову мысли.
Итак, нужно быстренько подобрать человека на баварскую кафедру. Нужно переговорить с тремя президентами стран Конфедерации до того, как те отправятся в Новый Орлеан. Нужно…
В дверь постучали.
– Войдите! – разрешил Папа, обернулся и улыбнулся, увидев Зума. – Да?
– Он ждет, – коротко сообщил телохранитель.
Еще одно важное, можно даже сказать – сверхважное дело.
– Ты уверен, что вас никто не видел?
– Гарантирую.
– Хорошо. – Джезе вздохнул и встал из кресла. – Пойдем…
С тех пор как Мертвый назначил Мишеньку куратором строительства Станции, его безопасностью занимались не просто серьезно, а предельно серьезно. Сопровождение по классу «А»: за спиной не менее двух телохранителей, в кортеже не менее семи автомобилей, если приходится лететь, то самолет сопровождают не менее двух истребителей. Еду готовят только проверенные повара, а в теле прячутся четыре «маяка». В своем московском доме Щеглов практически не появлялся, – отправив семью на Север, он жил на работе, в «Пирамидоме», – и лишь в крепости Станции Мишенька чувствовал себя достаточно свободно. То есть охрана по минимуму – два телохранителя.