Харбин
Шрифт:
– Продолжайте! – попросил Асакуса.
– Они говорят только об этом или о чём-то сопутствующем. И что интересно, постоянно спорят: что было бы, если бы было так или не так! Спорят до хрипоты, почти до драки. Среди них, господин полковник, интересно находиться, они, как глухари на току, даже забывают, что я не их, говорят всё, что на душе лежит. Видимо, заряжаются от родителей, которые Россию – ту Россию – помнят хорошо. Но это к слову, извините. Для установления нужных контактов хочу посетить литературный кружок имени поэта «КР», бывшая «Чураевка».
– Вас приглашали?
Кэндзи отрицательно мотнул головой.
– «КР» – это поэтическое общество его высочества великого князя Константина Романова и с «Чураевкой» никак не связано.
Кэндзи понимающе кивнул.
– Так вот, если не приглашали, то вы там будете не совсем к месту. Но продолжайте! Мы ещё об этом подумаем.
– Мне это показалось возможным потому, что я неплохо знаю русскую поэзию.
– Конечно, конечно! Вы же окончили университет «Васэда»?
– Да, у Варвары Дмитриевны Бубновой.
– Слышал о ней! А поэтическое общество «Чураевка» прекратило свою деятельность, там действительно когда-то была обстановка, я бы сказал, очень свободная, для своих, но почти все чураевцы разъехались, «КР», правда, осталось, тут вы правы.
– Здесь Ачаир, организатор и их учитель, он в Харбине.
– Я знаю! Знаком с ним, к сожалению, только заочно. Но он нам, насколько я понимаю, и не нужен.
– Конечно, хоть и бывший царский офицер, но человек далёкий от политики. Я думал, что я смог бы там обзавестись хорошими и полезными для нас связями. Однако я учту ваше замечание, хотя, впрочем, Адельберг там бывает довольно редко, он в основном увлекается американским джазом, играет на трубе…
Кэндзи сказал об этом и тут же пожалел: во-первых, ему нужно было разрешение на посещение кружка, но вовсе не из-за Адельберга… а во-вторых, при упоминании слова «американский» Асакуса сошёл с лица, оно у него заострилось и посерело, он было открыл рот, чтобы сказать что-то гневное, но Кэндзи его опередил:
– Извините, господин полковник, я хотел сказать «англосаксонский». Понимаете, я уже привык общаться с русскими, а они, когда говорят между собой, не стесняются. Они вне политики, то есть вне нашей политики.
– Это и плохо. – Полковник немного успокоился. – Япония и Белое движение должны освободить Россию от коммунистов. То есть они должны думать, что мы поможем освободить и вернуть им их родину… а весь мир от американского засилья.
«Пронесло!» – подумал Кэндзи, но всё-таки сказал:
– На самом деле русские так думают не все, это правда.
– Я знаю. Подумайте, как можно сойтись с Адельбергом поближе, но без поэтического общества. И вот вам материалы на Большого корреспондента.
После того как Кэндзи простился с начальником, он пошёл, почти побежал в «секретку». Ему хотелось буквально накинуться на материалы по Большому корреспонденту, но после разговора с Асакусой из головы уже не выходила мысль об Адельберге – стало понятно, что контакт надо будет устанавливать именно с ним. Кэндзи это понравилось, потому что Адельберг вызывал хорошую человеческую симпатию, но самую большую симпатию вызывала его знакомая – Соня Ларсен, а именно она была членом поэтического кружка поэта «КР». Она была красива, умна и грациозна, всё-таки поэтесса и танцовщица, и он почему-то всё время о ней думал. И даже сейчас, пока ему открывали «секретку», пока он устраивался за столом, пока листал дело…
Они познакомились случайно два года назад на концерте русского певца Александра Вертинского, гастролировавшего в Харбине. У Коити Кэндзи уже заканчивалась стажировка, и в один из последних дней он пошёл на концерт. Тогда, в антракте, после выступления Вертинского, Кэндзи, стоя со стаканом фруктовой воды у буфетной стойки, задумался и не заметил, что сам себе под нос он тихо напевает что-то из того, что только что слышал со сцены, что-то про «китайчонка Ли», и в это время кто-то за его спиной произнёс: «Недурно!» Он даже не подумал, что речь может идти о нём, повернулся и увидел перед собой высокого молодого брюнета и красивую русскую девушку, которая смотрела на него, улыбалась и напевала ту же мелодию…
Глава 3
Кэндзи сидел в кабинете своего начальника. На столе у Асакусы лежали два дела: «Семья» и «Большой корреспондент».
Он ткнул пальцем в первое и спросил:
– Что вы об этом думаете?
Кэндзи молчал не больше секунды.
– Я изучил материалы, но неясна задача, поэтому не очень понятно, в какую сторону надо его, это дело, развивать.
– Правильно думаете, правильно! А всё-таки? В какую сторону развивали бы это дело вы? – Асакуса, как колоду карт, перебирал в руках пачку фотографических снимков из дела «Семья».
– Господин полковник, – Кэндзи подобрался и сосредоточился, – я думаю, что полковник фон Адельберг был бы интересным собеседником для человека постарше, чем я, и в другом звании.
Асакуса согласно кивнул.
– Моим объектом, как мы в прошлый раз говорили, может быть или Адельберг-младший, или кто-то из его окружения. У нас схожи и возраст, и некоторые интересы, но думаю, что это ещё предстоит выяснить.
– Хорошо!
– Но здесь у меня есть одна сложность…
– Вам необходима сформулированная задача, если я вас правильно понимаю.
– Да, господин полковник.
Асакуса встал из-за стола и подошёл к карте, он отдёрнул занавеску и тонкой бамбуковой указкой показал на характерное стреловидное очертание границы СССР в том месте, где Уссури под острым углом впадает в Амур.
– Вот задача!
Асакуса положил указку и вернулся к письменному столу.
В принципе всё, что он хотел, он мог изложить своему подчинённому в нескольких коротких фразах, отдать приказ и дожидаться исполнения. Но ему требовалось другое, ему хотелось с этим явно неглупым молодым офицером немного порассуждать, послушать, как рассуждает он, понять, насколько он способен фантазировать на такие непростые темы, как, например, эта операция. А эта операция представлялась совсем не простой, и от её исхода зависело многое, в том числе и их карьера, обоих.