Харьковский Демокрит. 1816. № 3, март

Сомов Орест Михайлович

Уж он пыхтел, кряхтел, морщился,

Но не имел чего желал,

И до сих пор всё было б втуне,

Когда бы невзначай фортуне,

Играя в жмурки,

Не зацепить его конурки.

Известно всем, когда кто с сею

Сведёт знакомство госпожею,

Тот, что ни вздумал, всё творит.

Пришла ль охота рушить грады?

Он

грады рушит и валит,

Без всякой жалости, пощады.

Иль вздумал быть царём вселенной?

Венцом он мигом украшенный,

И государь государей.

Затей

До царства не был лаком

И о венце не помышлял.

Он быть с рогатым, круглым знаком*

За счастие не полагал.

Сей дед имел довольно толку

И был своей избушке рад,

Иметь желал ребяток двойку,

А не венца и не палат.

Фортуна хоть

Глупа,

Кого однако ж обласкает,

Тот всё имеет, что желает.

Затей

Иметь желал детей

И средство их иметь находит,

Вдруг странна мысль ему приходит,

Чтоб уподобиться наседке

И из утиного яйца

Иметь птенца!

Мысль эту Марье объявляет,

Её целует, обнимает,

Короче: в радости такой,

В какой

Бывает секретарь

Иль всякий вообще подьячий,

Когда получит, будто в дар,

Как говорят, кусок горячий.

Дед с Марьей, после целований

И после долгих обниманий,

Яиц утиных принесли

Не пару – чуть ли не десяток,

Вот как они иметь ребяток

Желали! И потом снесли.

Снесли!

О, как легко сие мы слово,

О, как легко произнесли!

Как будто всё уже готово.

Хоть сказка скоро говорится,

Да в сказке скоро не вершится,

Как сел на яйца, потерпи,

Ночь, две и больше не поспи,

Претерпевай различну муку,

Досаду, голод, жар и скуку,

Сиди на месте, распотей

И шевельнуться не посмей.

Уж день сидят мои герои,

Сидят и ночь, и день другой,

Но нет надежды никакой,

Как словно грекам подле Трои.

Проходят девять уж ночей

И столько ж дней.

Но нет детей.

Десята наступила ночь,

Яйцо под Марьей разрешилось,

Её желанье совершилось,

И Марья получила дочь.

У женщин, видно, больше жару,

У женщин, видно, больше пару,

Чем в нашей братьи у мужчин.

И вот причина, что не сын,

А вышла дочь на свет скорее;

Вы, женщины, мужчин жарчее.

Прошло пар нисколько часов,

Прошли не наши, а такие

Часы огромные – какие

Находятся у должников,

А может быть, и этих шире.

Но нет! Я вам готов божиться,

Сии часы с часами их

Никак не могут уравниться,

Их час бывает дней в четыре,

В неделю, в месяц, в целый год…

Но лучше-ка зажать нам рот

И к сим часам не прикасаться,

Должник бывает лих,

Ещё он вздумает за них

Прицепку сделать и ругаться.

Читатели, прошу, простите,

Вперёд не стану отступать,

И, если слушать вы хотите,

Опять начну я продолжать.

Мы все имеем недостатки,

У всякого есть свой порок:

Подьячий брать охотник взятки,

Философ любит винный сок,

Певец Утая – отступленья,

Педант – без умолку кричать,

Иной – чужие сочиненья

На свой манер переставлять,

Льстец рад пред барином большим

Хоть в три погибели согнуться,

Когда ж учёных два столкнутся,

То в целых не остаться им:

Наверное, что подерутся…

Но нет! Довольно отступать,

Я слишком далеко отбился,