Харон обратно не перевозит

Дубов Игорь

– Жаль, однако, что Мистер Томпсон запретил его убивать, - сказал Барт.
– Убить или амнезировать - было бы лучше для всех.

– Да...
– мечтательно протянул Лонч.
– Рубль мастеру, он это умеет... С одного удара позвоночник перебить может.

– Да нет, Лонч, - заметил Старик.
– На это ни один палач не пошел бы. Забить без приказа - завтра же новую службу искать. Достать нам Антипа трудно было бы. Впрочем я думал: через Гаврюшку. Но вот Мистер Томпсон высчитал флюктуацию.

Тем временем помощник заплечною снова

потянул за веревку, поднимая Антипа повыше. Затем по команде палача всунул ему между связанных ног бревно и взобрался на него, усиливая таким образом нагрузку на вывернутые из суставов плечи.

– Ну что, вор, - ласково обратился к хриплому от боли плотнику боярин.
– Станешь глаголати? Ответствуй, с какова умышления грозил ты великому государю диаволом, врем человеческим, и кто тебе в твоих скаредных, еретических учинках помощник?

– Молчит, - с удовлетворением заметил Лонч.
– У них вся артель такая. Молчуны.

– Продолжай, - махнул палачу Шереметев.

– Постойте!
– вдруг крикнула Чака.
– Смотрите!

С Антипом творилось что-то неладное. Он ухе не вздрагивал под ударами кнута, а, выгнувшись всем телом, насколько позволяла ему тяжесть в ногах, воспаленно водил выпученными глазами по стенам и потолку, словно не понимая, где он. Это заметил и боярин, сделав палачу знак обождать.

– Агх-а-а, - хрипел Антип, и кровавая мутная пена выступала на губах, клочьями летела в стороны.

– Завтра. Это же завтра...
– прошептал Лип. И не успел договорить.

Взгляд Антипа уперся в скорчившегося в дальнем углу Гаврюшку, и глаза, казалось, еще больше вылезли из орбит.

– Вольные мы!
– выкрикнул Антип.
– Дьяку Лучникову хоромы збудовали. Вместо сгоревших. Все! Всяко скажу! Жарко-о-о!
– Он запрокинул голову и вдруг, жутко перекосившись лицом, откусил себе язык и с захлебывающимся воем выронил его изо рта, откуда тут же хлынул поток крови.

– О господи!
– ахнула Чака, и тут же резкой болью отдался в ушах взорвавшийся под черепом сигнал аларма. Мистер Томпсон играл общую тревогу. Антип все-таки выдал их. Фактически, это означало провал Группы, и изменить тут что-либо уже невозможно.

И замер посреди горницы вскочивший на ноги Барт. И Старик тяжело дышал, обмякнув на лавке. И Липа колотила нервная дрожь.

А в самом застенке, где по беленому тесу стен метались багровые тени, застыл обомлевший, уронивший перо на стол Гаврюшка, да навалившийся грудью на пустой фонарь дьяк Ларионов вперился, хищно оскалясь, в суетившегося возле Антипа палача. Торопясь остановить кровь, палач разжал ножом у висящего без сознания Антипа зубы и, вытащив из жаровни железный крюк, не очень ловким движением прижег им обрубок.

Один боярин не потерял спокойствия и, обернувшись к застывшему с отвисшей челюстью Гаврюшке, потребовал: - Запиши. Диак Лучников.
– И добавил, обращаясь сразу и к палачу, и к приставу: - В железа его. Да руки вправити не забуди. И знахоря пришлите. Нынча он нам без ползы, а до Болота должен дожити. Ано, - он лицемерно перекрестился, - како государь укажет.

Чака обвела комнату блуждающим взглядом.
– Что же это?
– жалобно прошептала она.
– Папочка, - губы ее дрожали, - что же такое получается? Это же конец...

Стоявший рядом Лонч протянул руку и прижал ее к себе.
– Не бойся, маленькая, - ободряюще сказал он.
– Мы успеем уйти. Это еще не конец. Все в порядке.

– Смотрите, смотрите, - нетерпеливо перебил Старик.
– Не отвлекайтесь!

– Лучников, Лучников...
– бормотал Шереметев.
– Сице тот ли, что в Новегороде бо? Нет, овамо Лутохин. Ано Лучникова не вспомню... Жалко, поздно ужо. Ну да завтра найдем, куды денется... Эй, Ивашка!
– крикнул он громко.
– Завтра мне доложишь - кто таков диак Лучников, да иде живеть. В Розряде сведаеш.

– Ну вот, - необычайно спокойно сказал с застывшим лицом Старик. Надо собираться.

– Вот черт!
– выругался Барт.
– Все пропало! Чака! Ты чего?!

Чака плакала. Не в силах сдержаться, она закрыла ладонями глаза, и только видно было, как кривятся губы, да капают на пол прозрачные капли.

– Ну-ну, - сказал Лонч.
– Чего уставились?!
– Он подошел к Чаке, снова обнял ее за плечи и повел к стене, шепча что-то на ухо.

Растерянные Барт и Лип смотрели на Старика. Тот, словно бы ничего не замечая, продолжал сидеть за столом, задумчиво глядя перед собой и барабаня пальцами по столешнице. Губы его шевелились.

– Старик!
– дернул его за рукав Барт.
– Чего сидеть! Давай решать. Что делать будем?

Старик поднял голову, оглядел Барта, Липа, Чаку с Лончем у стены.

– Что делать?
– переспросил он.
– Уходить, что же еще?

– А артель?
– удивился Лип.
– Как же артель?

– Артель?
– Лонч отпустил Чаку.
– Лип, мы же вчера еще решили. Я поеду туда, рассчитаю их, объясню, в чем дело. Они успеют уйти. Давайте собираться. Командуй, Старик!

– А чего командовать?
– сказал Старик.
– Ситуация - яснее некуда. Все проверить! Хоромы должны остаться - чтоб комар носу не подточил. Через час сбор здесь, за столом.

– Как через час!
– воскликнул Лонч.
– А ворота? Они же закроют ворота! Что нам проверять?! Мы же готовились к такому повороту. Все вылизано. Надо ехать, не медля. Ты часом не забыл, Старик, что мы лишились основного темпоратора? Запасной, между прочим, в лесу. Очень далеко.

– Лонч!
– Старик поднял глаза.
– Не суетись! Рогатки начнут выставлять самое раннее через полтора часа, как пробьют зарю. Мы успеем. За дело!

Сгущались сумерки. Уплывало за клети багровое солнце. Стоя во дворе, Старик смотрел, как Группа готовится к отъезду, как Лип с Бартом выкатывают каптан и впрягают в него лошадей, как мечется по терему Чака и таскает скудные пожитки Лонч.