Харрис
Шрифт:
Когда шаги удалились достаточно сильно, Харрис глубоко вздохнул. Его шляпа немного намокла, а на щеках виднелись высохшие соленые струи.
Ему было больно и грустно. Он плакал, плакал от осознания собственной оптимистичной лжи.
— Подъем! — прокричал охранник тюрьмы, постукивая по железной решетке ключом. — Сегодня умирать, Фарн!
Харрис плавно перенес шляпу с лица на голову и резким движением встал с пола. Кости ныли, они промерзли насквозь, на улице, как он думал, все еще шел дождь и в его камеру протекали маленькие ручейки воды, которые медленно струились
— Лицом к стене! — чуть ли не прокричал охранник. Харрис послушался.
Послышался звук отпираемой калитки. Тяжелые шаги, после чего запястья бармена схватили и свели за спиной. Еще через мгновение, Харрис почувствовал ледяное касание металла. На него надели анти магические наручники.
— Пошли, Фарн. — Уже спокойнее сказал охранник. Видимо, надетые наручники придавали ему уверенности в себе.
Коридор, который предстал перед Харрисом, за те пять дней, что он провел в камере, не изменился от слова совсем. Пустые «клетки» для «непослушных животных» все также пустовали. Факела еле-еле справлялись с тем, чтобы освещать длинный коридор.
Пускай Харрис и шел тем же путем пять дней назад, с поправкой лишь на то, что в обратном направлении, ему казалось, что коридор стал другим. В нем будто бы что-то переменилось.
Поразмыслив над этим, Харрис пришел к выводу, что он просто недостаточно хорошо запомнил это место в первый раз и теперь ему кажется, что что-то изменилось. Впрочем, задумываться над этим глубоко большого смысла не было, потому, и придавать этому действию его бармен не стал.
Охранник шел не спеша, на полшага впереди, стараясь держать дистанцию, так, будто побаивался идущего рядом с ним человека или вовсе его таковым не считал.
Впереди показалась еще пара охранников, сидящих за большой бочкой и играющих в карты. Один постарше, другой помладше.
— Забирайте его. — Сказал ведущий охранник, передавая Харриса двум картежникам. Младший из которых не упустил возможности ткнуть шпорой ботинка бармену в ногу, чтобы тот поторапливался.
Харрис поднялся вверх по винтовой лестнице и снова оказался в коридоре. Наверху его встретил Чен.
Илен остановил охранников и обратился к тому, что был постарше:
— Дальше я сам, можете идти.
— Простите, сэр. Но мы не можем отдать его вам. Сами понимаете. — Ответил старший.
Чен бросил на него вопрошающий взгляд.
— Я прошу тебя, Ларгис. В долгу не останусь, сам знаешь. Да и что ты думаешь, то, что он сын моего друга, я позволю ему сбежать? Э-э-э! Нет, тут ты ошибся.
Охранник покосился на Илена, видимо, взвешивая мысленно все за и против.
— Но, — продолжил Чен, Ларгис насторожился, — пускай я и не собираюсь давать ему сбежать, я бы хотел побыть со своим названным племянником наедине, в его последний час жизни. Сам подумай, кто бы ты хотел, чтобы оказался рядом, если бы ты умирал? Точно не тюремная охрана.
Охранник потупился, после чего, молча, кивнул младшему и удалился.
Комната, в которой стояли Чен и Харрис, была куда более освещенной, чем темница, что, в принципе, было логично. В стенах торчали высокие окна, через которые в помещение проникали солнечные лучи. По запаху озона, доносящемуся через щели, которые сложно даже заметить, но они были, можно было понять, что на улице ранее утро, а судя по солнечным лучам, дождь наконец-то закончился.
— Сегодня удивительно хорошая погода, — медленно проговорил Чен, смотря на названного племянника. — Пошли.
Харрис не стал отрицать, пускай и не знал точно, но, видимо, погода и правда была хорошей.
«Самое-то для публичной казни» — подумал он. Это был первый раз, когда он на самом деле задумался над тем, что скоро умрет. До этого это все казалось ему какой-то странной затянувшейся игрой.
— Как себя чувствуешь? — Спросил Илен, нарочно идя очень медленно.
Бармен не спешил догонять старого знакомого. Во всяком случае, он надеялся, что тот все еще остался таковым.
— Нормально, насколько это возможно. Только задница болит, да и продрог насквозь. Лишь бы не заболел. Впрочем, это уже не важно. — С легкой насмешкой ответил Харрис. Чен издал вялый смешок в ответ на попытку пошутить.
— Ну что же, как минимум, ты приобрел чувство юмора, пока сидел в камере. — Теперь уже Илен попытался пошутить.
Неожиданно, Харрис почувствовал, что очень хочет с кем-нибудь поговорить. Он попытался было придумать, о чем можно было бы поговорить с Ченом, но в голову так ничего и не пришло, потому, он продолжил молчать.
— Слушай, — начал Илен, — я тут проверил те два дома, про которые ты говорил, когда приходил ко мне лично и когда стоял в суде. Кстати на счет этого, я так удивился той твоей выходке. Не каждый смог бы выдать такое в зале суда. Мне бы, например, точно было неловко.
— Я просто говорил правду. По какой причине я должен чувствовать себя неловко? — Мысленно обрадовавшись, что Чен сам хочет поговорить и ему не придется искать причину, чтобы сказать слово-другое, ответил Харрис.
— Я уже говорил это, — продолжил Чен, — но я видел, как Элен колебалась. Я знаю ее уже несколько лет и прекрасно вижу, когда что-то не так. Пускай остальные этого и не замечают за ее каменным выражением лица. Она явно тебе поверила. Хотя, казалось бы, в то, что ты рассказал, поверить почти что невозможно.
— Так что там с домами? — Перебил Илена Харрис, чувствуя, что тот может рассуждать об этой теме до самого места казни.
— А, точно. — Вернулся к начальной теме Чен. — Я побывал в них, Бель показала, где они находятся. Старые, должен признать, я помню их в куда более хорошем состоянии. Тем не менее, я уверен, что то, что я сказал тебе тогда про то, что это — то самое место, где тебя нашел Лендер — правда. — Чен призадумался. — Значит, старческое беспамятство меня еще не настигло, — он снова кисло улыбнулся, — удивляю сам себя. Я ушел от темы. — Поправился он и взглянул на Харриса. — Та печать, про которую ты говорил, Бель показала также, где находилась и она.