Хазарская охота
Шрифт:
Тень перевел фотокамеру в режим просмотра, на дисплее вспыхнули кадры казни.
– Мамкам теперь одинаковые сны приснятся, – ахнул Плюшко.
– А я бы на месте чеченцев эти головы министру обороны послал… В подарок… Получите и распишитесь! – пробурчал Кореец.
– Это наша с тобою война, разведчик, – закончил Тень.
Глеб только крепче сжал челюсти. То, что рассказывал этот странный человек, ловкий, умный и абсолютно спокойный, оседало на дне памяти, и даже еще глубже. Эта война, раз начавшись, уже никогда не кончится. Она будет переходить по наследству вместе с формулой крови, и он, Глеб,
Тень знал подземелья назубок. Он уверенно вывел группу к металлической лестнице, ведущей к люку. Крышку вытолкнули наружу и очутились на относительно тихой окраине, километрах в трех от ожидающей их машины.
– Выходи, не заперто! Проверено: мин нет!
– Ну, прощай, Тень! – Глеб пожал руку в черной перчатке. – Может быть, с нами?
– Рановато… – пожал плечами Тень.
– Тени исчезают в полдень? – пошутил Глеб.
– Тени не подымутся … – загадочно парировал Тень и нырнул в темноту.
Через месяц Грозный был разрушен с запоздалой яростью, и он, Глеб Соколов, был частью этого безумия. Он вступил в эту войну совершенным орудием мщения, но внезапно что-то случилось с его зрением, и теперь за обыденной правдой каждого дня просвечивала иная, неведомая прежде правда: не бывает священной войны, она – обоюдоострое проклятие. Эта правда была выше ненависти и мести.
В Грозном он видел церковь, словно выжженную изнутри шквальным пожаром. Уцелели только стены, исклеванные осколками мин и гранат. В церковном дворе, теперь ставшем улицей, русобородый батюшка в туго перепоясанной телогрейке бережной мелкой щепотью крестил проходящие бэтээры, и разведчики Глеба сняли черные вязаные шапки, так похожие на скуфейку батюшки, и неуклюже перекрестились на пустые, обглоданные огнем купола.
Глеб не верил в молитвы, заговоры и ритуалы. Он знал и помнил только свое злое везение. «Я вернусь другим, или не вернусь вовсе», – шептал он перед каждой заброской и всякий раз возвращался. Над ним посмеивались, когда на аэродроме, спрыгнув с борта вертолета, он брал в ладонь пропахший дымом снег или рыжую, спаленную жаром землю и целовал.
Глава 4
Тайная река
…В мире есть несколько тайных властителей, держателей незримых империй.
Их жизнь подобна руслу подземной реки.
Но когда нечто необычайное заставит их громко заявить о себе, то природный порядок вещей терпит бедствия.
Испания. Гранада. Январь 1995 года
Удивительно, что в нашем мире бурь и войн все еще есть счастливые города, которых не касалось нечаянное или намеренное разрушение. Такова Гранада – невеста времени, и все ее приданое давно сосчитано и внесено в туристические справочники. «У Гранады – две реки, пятьдесят родников и тысяча и один фонтан…» – писал влюбленный в Гранаду поэт, но мало кто знает, что в подземном русле под ее улочками и площадями протекает тайная река без берегов. Имя этой реки указано в древних кожаных свитках и книгах времен владычества мавров, но попробуйте отыскать ее название в тысячах фолиантов хранящихся на полках библиотек!
Дон Рауль Алрой прибыл в Гранаду год назад с твердым намерением отыскать эту реку. Но если бы он прямо об этом заявил, его приняли бы за сумасшедшего, поэтому для всех он был скромным библиографом и архивариусом, приехавшим по приглашению уроженца этих мест, влиятельного финансиста и члена испанского парламента Карлоса Альведо.
Библиотека и архив семьи Альведо размещались в сухом подвале под дворцом. Несколько столетий книги и свитки, написанные по-арабски, на иврите и латыни ожидали прикосновения человеческой руки. Это запечатанное подземелье и было тайной рекой времени, и дон Рауль с головой окунулся в ее волны.
В его обязанности входила систематизация архива, составление перечней и реставрация документов.
По вечерам в залах библиотеки стоит обманчивая тишина. Прошлое полно голосов: кличи атак и победные фанфары, скрежет сабель и крадущиеся шаги предательства, любовный стон и предсмертный хрип спят под обложками фолиантов, как царственные мертвецы в фамильных склепах, но они не мертвы, они лишь ждут прикосновения мага, который выпустит их на волю. Дон Рауль и был этим магом. Он возвращал к жизни «мертвецов», он будил их своим дыханием, он благоговейно готовил бальзам из пчелиной перги замешанной на жабьей слюне, – древнего и проверенного средства для здоровья старинной бумаги, он накладывал «шины» из картона и шептал едва слышные заклинанья.
Как у большинства магов, у дона Рауля никогда не было семьи, да и откуда ей было взяться, если с юности и до седин его единственной любовью оставались старинные книги и документы, в единой букве которых было больше могущества, чем в деснице короля.
Дон Рауль был по-старомодному честен и втайне страдал, что не оправдывает слишком щедрого жалованья, положенного ему – «простому библиографу» Кордовского университета, в свободное время разбирающего рукописные архивы состоятельных господ. За год он так и не нашел ничего хоть сколько-нибудь примечательного, что послужило бы чести хозяина поместья и дало бы возможность дону Раулю напомнить о себе.
Похожий на высохшую цикаду, он не заканчивал работы, пока последний солнечный луч не уходил за витражную розетку – шестиконечную звезду в обрамлении загадочных символов. Летом это соответствовало восьми часам вечера, зимой пяти с половиной часам по полудни. Сегодня он задержался до звезд. Письмо, найденное им в большом ковчеге для старинных свитков, было написано на тонко выделанной телячьей коже и облито толстым слоем воска. Оно не застало своего давнего адресата и так и осталось нераспечатанным.
Бурый от времени кожаный свиток хранился в отделе торговой переписки и, по всей видимости, принадлежал перу купца: вместо печати была оттиснута древняя монета, и этот оттиск был неоспоримым свидетельством подлинности документа.
Едва дон Рауль развернул запечатанный воском пергамент, по подвалу потек тонкий аромат. Должно быть, автор письма торговал амброй и мускусом. Волнующий запах и шелест пергамента походили на шорох и запах крахмальных женских юбок. Но летучий флер быстро исчез, точно удалился призрак красавицы, навещавшей эти подвалы столетия назад.