Хедлайнеры
Шрифт:
…Поздно ночью я нашел администрацию клуба “16 тонн”, которая любезно согласилась предоставить нам помещение. Итак, общение Земфиры с прессой должно было состояться14сентября 2000 года в клубе “16тонн”. Начало – в 15 часов.
По иронии судьбы именно в этот день и именно в этом месте у нас уже была запланирована презентация группы “Небо здесь”. По ряду причин эту договоренность нельзя было отменить. Правда, брифинг “Небо здесь” начинался несколькими часами позже, и между собой эти события не пересекались. Работа по “Небу здесь” велась моими сотрудниками давно. Поэтому за это мероприятие я был спокоен и целиком сконцентрировался на Земфире.
В это время группа “Земфира” не без приключений вылетела из Якутска и вышла на связь в Москве.
“Мы приезжаем на стадион и видим, что рядом с полем ставят ограждения. Мы спрашиваем: „Почему?“ Нам отвечают, что власти запретили людям выходить на поле. Я говорю: „В таком случае я не выйду на сцену“. Мне как бы объясняют, что я не люблю своих поклонников – их тысяч десять придет. Вроде бы обычная тяжба, я с такими сталкиваюсь каждый пятый концерт, когда говорю, что не выйду. А мне организаторы заявляют: „Тогда выйдем мы и скажем, что ты отменила концерт“... Суть проблемы. Очень маленькая сцена, в высоту сантиметров пятьдесят. Находится она даже не посреди поля, а там, где стоят ворота. Ну сам подумай. Заплатил человек сто рублей за билет. И что он видит? Земфиру ростом в три сантиметра. И слышит Земфиру как из радиоприемника… Даже хуже – нам выставили херовую аппаратуру, раз в десять слабее, чем нужно. Два киловатта вместо двадцати.
В итоге я все-таки решила играть… Песне на десятой говорю: „Уважаемые зрители, приглашаем вас на поле“. И как только они ломанулись, мусора стали людей бить. Брали со сцены наши запечатанные бутылки с водой и херачили ими людей по башке. Люди подбежали к сцене, получили бутылками по голове и убежали…”
Я поймал себя на мысли, что у меня не возникает сомнений в подлинности этого монолога. Земфира говорила быстро, ругалась матом – но это был честный рассказ. Чувствовалось, что за последние пару суток человек действительно пережил немало.
Когда я успевал вклиниваться в ее монолог с вопросами, она не увиливала от ответов. “Зачем ты позвала людей на поле? – Я еще раз решил уточнить “скользкую” часть рассказа. – Ведь это – реальный риск и ответственность…”
“Да, я пригласила людей поближе к сцене, – нетерпеливо перебила меня Земфира. – Потому что считаю, что отсутствие зрителей разрушает концепцию группы. Целиком и полностью. Перед нами в Якутске выступал Киркоров, который ездил на машине и под полную фанеру якобы пел. Рот открывал. У меня же аппаратура, микрофон на шнуре… Во время концерта на сцену вышел какой-то мусор и стал махать перед моим лицом указательным пальцем. Мол, не надо так делать. И я сказала: „Уважаемые милиционеры! Сцена – это место для артистов или для очень талантливых людей. Просьба впредь сюда не подниматься“. А он был заместителем министра МВД Республики Саха. И очень обиделся. …Организаторша испарилась еще в середине концерта. Она объявилась только на следующий день в аэропорту. И сказала мне, что я спровоцировала народ. Все глупо. Ну не Земфира же должна отвечать за порядок на концерте. Они просто не справились. Они сами создали провокационную ситуацию… А потом я в охуевшем состоянии прилетаю в Москву, а тут все эти новости-хуевости. Я не знаю, почему это всё раздули. Может, мусора боятся, что на их головы упадут вот эти жертвы. И они решили проблему очень быстро. И очень такими знакомыми методами – ниже пояса”.
Выводы после рассказа Земфиры были неоднозначными. В якутской больнице в любой момент могли умереть люди. Тогда от местных органов правопорядка можно было ожидать любой дезинформации.
Просчитывая варианты развития событий, я попытался подготовиться к наименее благоприятному из них. В случае трагического исхода нам пришлось бы напоминать прессе, что на рок-концертах, как, впрочем,
Понятно, что ни одного вменяемого человека эти факты порадовать не могли. Но сейчас они были нужны на случай стихийного диспута из серии “риск на рок-концертах”. Наивно сравнивать безопасность публики на концертах джазовой музыки в Архангельском со стадионными выступлениями группы “Алиса”. Как сейчас принято информировать в европейских отелях – swimming at your own risk. Назвался груздем – полезай в кузов…
Пока я занимался этим невеселым теоретизированием, сотрудники “Кушнир Продакшн” висели на телефонах. К вечеру 13 сентября на пресс-конференцию аккредитовались 14 телекамер, а также представители большинства ведущих изданий: “Аргументы и факты”, “Семь Дней”, “Известия”, “КоммерсантЪ”, “Комсомольская правда”, “Московский Комсомолец”.
Параллельно мы попробовали провести разведку боем – Земфира вышла в прямой эфир радиопередачи “Клиника 22”, чтобы пообщаться с поклонниками и пролить первый свет на “инцидент в Якутске”. “Был потрясающий момент, когда Земфира приехала после этой трагической давки в Якутске, – вспоминает ведущий ток-шоу Юрий Сапрыкин. – Певица сидела в эфире, не глядя ни на кого, в темных очках, и в абсолютно подавленном состоянии отвечала на какие-то вопросы…”
Я думаю, что после этого радиоэфира у Земфиры произошла определенная переоценка ценностей. По крайней мере, как отвечать не надо, она уже понимала. Или чувствовала…
На следующий день певица выглядела сконцентрированной и настроенной решительно. Ее музыканты собрались в клубе “16 тонн” задолго до пресс-конференции. Убийцами якутских детей, как их пыталась изобразить желтая пресса, они явно не выглядели. Тут же находились готовые к любым поворотам судьбы Настя Колманович, организатор тура Хизри Байтазиев, а также юрист Андрей Сотников и роуд-менеджер Георгий Портной.
Настроение у всех было тревожное. Куда нас вынесет течение пресс-конференции, не знал никто. Времени до начала акции оставалось мало, а генеральной линии поведения пока не существовало. Никакие медиа-тренинги мы организовать не успевали, поэтому я предложил вести игру на чужой половине поля. С одной стороны, нам было жизненно важно обратить внимание прессы на все недоработки организаторов. С другой – дать максимально подробный хронометраж событий. Понятно, что журналисты любят цифры и конкретику – своей структурированностью наш рассказ должен был произвести впечатление. Нам надо предоставить СМИ массив самой разнообразной информации. Чтобы даже мыслей о каких-то недоговорках и умолчаниях не было.
Я предложил, чтобы основной объем заявлений исходил не из уст Земфиры, а от ее ближайшего окружения: юриста, роуд-менеджера, промоутера, ведущего пресс-конференции. Короля играет свита – меньше всего я хотел, чтобы артистка оправдывалась. Она не должна говорить долго. А ситуация принуждала ее именно к этому. Поэтому за Земфирой я предложил оставить монолог на тему “Судьба гастролирующего артиста” и яркое заключительное слово. На том и порешили. Если я хоть что-нибудь понимал в антикризисных ситуациях, эти нехитрые приемы должны были сработать.
Пресса уже ломилась в клуб, а мы в условиях жесточайшего цейтнота расписывали последние реплики. Внезапно я почувствовал кураж и уверенность в победе. Во время одной из моих удачных фраз Земфира и Колманович переглянулись. Это могло означать все что угодно, но сейчас было не до того. Когда журналистов пригласили в зал, мы были готовы на все сто процентов. В 15 часов 20 минут пресс-конференция началась.
Во вступительной речи я обрисовал ситуацию, подробно рассказав о графике пребывания группы “Земфира” в Якутске.