Хедлайнеры
Шрифт:
Вокруг все что-то бесперебойно говорили и поздравляли. Казалось, в этот вечер весь мир сошел с ума от комплиментов... Когда, абсолютно опустошенный, я добрался до дома, то в еженедельнике напротив даты 8 мая 1999 года написал всего два слова: “Мы победили!”
6. Шкалят датчики
Я достаточно легко расстаюсь с прошлыми этапами своей жизни.
В поддержку только что вышедшего альбома Земфира продолжала давать многочисленные интервью. В серьезных глянцевых журналах наконец-то
Новые интервью соответствовали весеннему настроению певицы. “У каждой моей песни добрый десяток версий, – кокетничала Земфира в интервью новому журналу “Yes!”. – Я могу сейчас сказать, что „корабли в моей гавани жечь“ связано с переездом в Москву. А через десять минут скажу Кушниру что-нибудь другое… А на самом деле – с чем это связано, я никому не скажу”.
“У меня восемь всяких масок, – заявила певица в другом интервью. – Сейчас у меня одна маска. Пойду давать следующее интервью, буду говорить совсем по-другому. Иногда я просто ужасно манерничаю. По-разному все. Куча настроений”.
В этом ответе – типичная Земфира модели “весна–лето 99 года”. Именно такая, а не другая. Закрытая на сотни замков. Застегнутая на десятки “молний”. Чтобы никто не пролез вовнутрь. В душу.
“Я люблю, чтобы на улице не приставали, люблю бродить по старым переулкам, – разоткровенничалась Земфира. – Люблю мороженое покупать. Недолго в метро кататься, люблю на небо зырить”.
Так прямо и сказала: “зырить”. Чем, честно говоря, неслабо меня удивила. Это было тогда ее любимое словечко – внимательно послушайте, к примеру, песню “Ненавижу”.
В очень бодром настроении я застал Земфиру через месяц. Все это время она провела в Уфе, готовясь к записи второго альбома. Мы встретились у меня на Шаболовке, и я не мог не обратить внимания, что певица явно похорошела. Она слегка постригла и подкрасила волосы, над правой бровью появился пирсинг… Новые джинсы, какие-то симпатичные летние футболки. Правда, Земфира стала много курить – как-то по-мужски, глубоко затягиваясь и порой забывая про пепел…
У певицы опять разболелось ухо, а мои знакомые медики периодически его обследовали и лечили – в крупной дипломатической клинике, расположенной поблизости. Разобравшись со здоровьем, мы включили диктофон. Земфира прямо-таки брызгала идеями и информацией: “После того как мы смикшировали в Англии первую пластинку, я купила себе тетрадку для нового альбома, – улыбалась она. – И сейчас у меня модная тетрадка с двухэтажным автобусом, на которой написано: „London“. А в тетрадке – новые песни… Я привезла из Уфы восемь песен, и теперь проблема выбора постоянно давит на подсознание. Хочу выбрать пятнадцать. Из сорока одной”.
Похоже, в тот день Земфира все свои маски забыла – то ли в Уфе, то ли в багажном отделении Домодедово. Она была свежа, позитивна и открыта – не воспользоваться таким случаем было неправильно. “Давай, раз ты такая отдохнувшая, сделай-ка несколько заявлений для прессы”. – Я подвинул диктофон поближе к артистке. Мы вовсю продолжали наши игры: я – типа редактор из “Melody Maker”, а ей скоро выступать на Уэмбли…
“Хотелось бы сделать акцент на том, что не стоит ждать от меня „Икры № 2“, – не на шутку разошлась Земфира. – Это я говорю для подстраховки. Кроме того, я не прекращу бороться со сравнениями
“Ты сегодня прямо Кобейн в юбке”, – невольно вырвалось у меня. Земфира быстрыми шагами спускалась в подземный переход Ленинского проспекта: “Ну что ты, – останавливая плеер, обернулась она. – На самом деле я очень консервативный человек”.
На следующий день Земфира вместе с уфимскими музыкантами приступила к записи второго альбома. Работа без помощников и советников – только звукорежиссер остался тот же. В нескольких песнях Земфире подыграли Юра Цалер и Олег Пунгин. Во всем остальном она, по-видимому, хотела продемонстрировать миру свою самодостаточность.
Я к подобному максимализму относился спокойно. На тот момент отношения артистки с “Утекай звукозаписью” представляли исключительно джентльменское соглашение: мы “забиваем” артистке тур, арендуем “Мосфильм”, помогаем с промоушеном.
Я по-прежнему выполнял роль ответственного за связи с общественностью. Как-то мне на пейджер пришло сообщение от Лены Карповой – музыкального редактора канала НТВ. Тогда она работала в программе “Антропология” и уточняла даты, чтобы пригласить Земфиру в эфир к Диме Диброву. Казалось бы, надо соглашаться, но был, как говорится, один нюанс. В “Антропологии” артисты играли живьем, а у группы концертного опыта – с гулькин нос. И все-таки мы решили рискнуть…
На следующей неделе я забрал музыкантов прямо с “Мосфильма”, где они записывали “Шкалят датчики” – стартовую песню ко второму альбому. Не без труда загрузились в две машины, приехали в “Останкино” – навстречу новым приключениям.
Приключения начались быстро. С того самого пикантного момента, когда клавишник, удивленно разглядывая пустующую стойку для синтезатора, обнаружил, что на ней, как ни странно, ничего не стоит. Более того. После перекрестного допроса выяснилось, что его синтезатор заперт в студии “Мосфильма” как минимум до завтрашнего утра. Взять его с собой на телевидение он банально забыл. В этот момент мне очень хотелось его задушить. Как-нибудь по-быстрому.
Вместо того чтобы отстраивать звук, мы с Земфирой по телефонам искали в Москве синтезатор. Ситуацию спас Димка Нестеров из “Свинцового тумана” – оперативно поймал такси и привез старенькую электроорганолу. Дышать стало легче, но ненадолго. Тут Земфира вспомнила, что в жаркий летний день ей надо принять душ. И обязательно – с чистым полотенцем. Немного нервов – и боевое задание выполнено. Путем уговоров сотрудников НТВ и подкупа охраны “Останкино” мы в сжатые сроки обеспечили артистке“душ с полотенцем”. Подробности вспоминать не хочется.
Единственное, что меня радовало, – что всего этого рокерского хаоса не видел Дибров. Он, красавчик, появился минут за двадцать до эфира в сопровождении эффектной барышни. Девушка была из породы “ноги из десен”. Мы поздоровались, и я проводил Диму к музыкантам.
“Я зашел в гримерку – там готовилась к эфиру Земфира с ребятами, – вспоминает Дибров. – Мне казалось, что именно так должен выглядеть Растиньяк в юбке, когда он приезжает завоевывать Париж. Две-три шутки – и мне кажется, что мы уже любя влетели в студию. Она немедленно поставила мне на голову банку с пепси-колой, но это было чудесно. Я давно ожидал, что кто-нибудь поставит мне банку на голову. Вот она это и сделала – со своей изумительной кошачьей непосредственностью”.