Хексенхаммер
Шрифт:
– Не надо. Не по городу кататься собираемся. Дверь отопри и достаточно.
Оказавшись в гараже, Гаврилыч сразу взял с капота ржавую железяку, повертел ее в руках. Достал из внутреннего кармана пиджака два тонких обручальных кольца , аккуратно вставил их в специальные пазы своей чудо-примочки, удовлетворенно хмыкнул и поднял капот.
– Все путем. Сейчас мы ее…
Гаврилыч наклонился и полез в двигатель, а я оперся на крыло. Что-то лязгнуло. Щелкнуло и… По машине прокатилась волна вибрации. Я хотел отдернуть руку, но смег. Она словно прилипла к крылу. Дрожь передал мне. Прошлась по каждой клеточке тела, наполнив их энергией, явно имеющей неземное происхождение. Лампочка-груша под потолком вспыхнула во весь накал и лопнула. Стеклянные осколки посыпались на крышу «тойоты». В гараже должно было стать темно, но не стало. Кокон подрагивающего голубого света окутал автомобиль. Был он таким ярким, что я невольно зажмурился.
Гаврилыч захлопнул капот.
– Работает! Работает, черт бы меня подрал! По коням!
Боевой настрой Гаврилыча передался мне. А еще… Я вдруг понял, что мы поступаем правильно, а злой автомобильный бог – не плод воспаленного воображения неудачника, спившегося после самоубийства жены. Механик существовал и мы должны были дать ему бой. Я шагнул к стене, снял с крюка отцовский халат и надел, натянул на голову черный берет.
Зачем сделал это, не знал. Просто так было надо. Гаврилыч одобрительно кивнул головой.
– Правильно. Садись, Серега. Заводи.
Я занял водительское место, Гаврилыч устроился на пассажирском. Поворот ключа. Двигатель ожил. Загудел. Гул этот не имел ничего общего с рокотом автомобильного двигателя. Я не знал, как гудят космические корабли перед взлетом, но мне казалось, что они издают примерно такой звук. Ровный, мощный, стабильный. Ожила приборная панель. Стрелки приборов начали метаться из стороны в стороны, а потом одновременно застыли на последнем делении своих шкал.
– Давай, Серега, газ до плехи!
Я так сделал. «Тойота» дернулась в сторону запертых ворот и… Мы оказались не только за пределами гаража, но и за пределами привычного мира.
Машина не ехала. Летела среди мерно мерцающих желтых, черных, красных и оранжевых полос, объединенных во что-то… Нужного слова я подобрать не смог и просто любовался пляской цветов.
Но вот колеса обо что-то ударились. Машину качнуло. Цветные полосы исчезли и, я наконец-то увидел Салон. Я думал, что речь идет о салоне, в котором торгуют автомобили, но ошибался. Салон Механика был громадным САЛОНОМ МАШИНЫ.
Замкнутое пространство, купол, небом которого была обшивка бежевого цвета, а звездами – перфорированные дыры в ней. По нижней части купола шли окна – овальные отверстия со стеклами в металлических рамах. Пейзаж за окнами Салона напоминал тот, что видят за иллюминаторами пассажиры самолета – белые клубы облаков на голубом фоне.
Размеры купола и накрытого им пространства определить было невозможно. По крайней мере я не мог этого сделать.
– Эй, на дорогу смотри!
Окрик Гаврилыча вернул меня с небес на землю. Я был так уверен в сверхспособностях «тойоты», что напрочь забыл о своих обязанностях водителя.
Машина неслась по дороге шириной метров в пятнадцать цвета бетона. Однако для бетона она была слишком гладкой. Ни шва, ни трещинки. Дорога эта образовывала замкнутый круг, внутри которого две таких же, но идеально прямых дороги образовывали крест. В его центре… Расстояние было слишком большим, чтобы увидеть то, что находилось в центре креста. Что-то черное с расплывчатым оранжевым пятном.
– Тормози, Серега. Нам на прием к Механику.
Я остановил машину. Мы вышли из «тойоты». Гаврилыч осматривался с таким же интересом, как и я. Он много знал о мире Механика, но тоже видел его впервые.
Первым, что бросилось в глаза, была сама машина. Голубой ореол исчез, но изменил вид машины. «Тойота» выглядела так, словно сошла с конвейера пару минут назад. Все детали старушки-короллы блестели, а стекла из зеркала были
Вслед за Гаврилычем я подошел к наружному краю дороги и испуганно отпрянул назад. Дорога оказалась верхней частью огромной, похожей на бетонное кольцо канализации, бочки, вокруг которой полыхал огонь. Адский огонь. Другого эпитета к танцующим языкам пламени подобрать я не мог. Жара не чувствовалось, но сам вид бескрайней огненной пустыни вселял ужас.
Гаврилыч, видать, был такого же мнения. Ни слова не говоря, он пересек дорогу и двинулся к центру креста. Внутри бочки огня не было. Все там было разбито на клетки, закрытые общие решетчатым потолком. Мастерские механика, где среди груд автомобильных деталей, готовых машин, ржавых и новых кузовов сновали люди в оранжевых комбинезонах. Мужчины и женщины. Рабы Механика. Души и тела тех, кто подписал договор с автомобильным дьяволом.
Те, кто опрометчиво пожелал узнать об автомобилях больше чем следовало простым смертным. Самоуверенные глупцы, ступившие на скользкую дорожку Данилы-мастера. И другие. Невинные жертвы Механика, которые просто встретились ему на пути, попали под горячую руку. Несчастные, вроде жены Гаврилыча и моей мамы…
Приближаясь к центру креста я, наконец, рассмотрел то, что не смог вначале. На массивном троне, сооруженном из автомобильных покрышек, нас поджидал Механик. В оранжевом комбинезоне, сплошь покрытом масляными пятнами, в неизменной бейсболке повернутой козырьком назад и толстым фолиантом на коленях.
– Давненько ко мне в гости никто не заглядывал по доброй воле. Что скажете, голуби мои сизокрылые?
– Мы пришли забрать отца этого парня! – сразу взял быка за рога Гаврилыч. – Он не подписывал с тобой никакого договора.
– Не подписывал, так подпишет, – усмехнулся Механик. – Времени у нас полно. Целая вечность. А тебя, я где-то видел… Что-то мимолетное… Нет. Не вспомню. Возраст. Маразм. Впрочем, мы можем поторговаться. У меня товар, у вас – купец. Так кто вам нужен?
Не дожидаясь ответа, Механик вытащил из нагрудного кармана очки в круглой оправе, водрузил их на переносицу и принялся листать свою черную книгу.
– Учет – прежде всего. Порядок в делопроизводстве. Ни одна душа не должна быть забыта. Так-с… Мужик на «хайлэндере»? Таксист, который додумался спрашивать у меня о кратчайшем пути? Крепкий орешек. На сотрудничество не идет. С чего бы мне отдавать его вам?