Хэлло, дорогая
Шрифт:
Оно пахло сладковато и неприятно, немного затхло, словно у неё болел рот или желудок.
— Зачем ты на самом деле приехала сюда, Констанс? — очень тихо спросила она.
Конни опустила глаза. Она не знала, с чего лучше начать, хотя готовила множество вопросов и даже тренировала речь, пока ехала сюда, но теперь не представляла, что сказать женщине, которая заявила, что у неё нет сына.
— Если я скажу вам откровенно, — осторожно сказала Конни, — вы прогоните меня?
— Нет. — Гвенет поджала губы. — Я никогда не позорюсь дважды. Для меня держать лицо — не пустой звук, знаешь
Она задумчиво закивала сама себе, точно соглашаясь с собственными мыслями.
— Я знала, что однажды этот день придёт, — произнесла она, сцепив руки в замок и сложив их на коленях. — Я знала, что это случится. Но не думала, что это будешь ты.
— Я не планировала эту поездку, — Конни убрала волосы назад, стиснула пальцы. Она не знала, куда девать руки, и очень нервничала. — Вчера вечером решила приехать сюда, когда попрощалась с Хэлом…
Гвенет выпрямилась, положила ладони на ручки кресла и сжала их так, что у неё побелели пальцы. Её лицо стало лицом человека, бесконечно чем-то напуганного:
— Нет-нет-нет. Нет. Нет! Ты не могла. Откуда вы… — сглотнув и оттянув воротник блузы от горла, она поправила кардиган и спросила. — Откуда вы вообще узнали друг о друге?
— Я не знала, что у меня есть дядя, — озадаченно сказала Конни. — Этот Хэллоуин я хотела отпраздновать в бабушкином старом доме.
— В доме Терезы?
— Да.
— Господи Боже… — она прижала костяшку указательного пальца к губам. Затем нерешительно продолжила. — И он узнал об этом?
— Я позвонила к вам домой, и трубку взял Хэл.
От одного этого имени Гвенет точно передёрнуло. Она боязливо сжала плечи, смерила Конни долгим взглядом, и на лице её отразилось столько испуга, столько непонятного, странного отвращения, что она как-то враз состарилась, растеряла свою властную степенность:
— Зачем ты это сделала, дорогая, Господи, зачем…
— Сделала что? Что именно? Гвенет… — Конни замешкалась. — Я не понимаю, о чём вы говорите.
— О Хэле, конечно же. — Ещё тише прежнего сказала та. — Ведь теперь, накануне праздника, это совершенно опасно. Боже, я знала, что однажды это случится. Констанс, послушай. — Она вдруг схватила Конни за руку и крепко стиснула пальцы. — Что бы там ни было, единственное, что тебе нужно сделать — бежать. Бежать от него, как можно быстрее и как можно дальше, Констанс. Забудь о нём навсегда и молись, чтобы он тоже забыл о тебе.
— Что?.. Но почему? — Конни была оглушена этими словами. Мир кругом стал неясным, нечётким. — Что вы хотите этим сказать?
— Что он опасен, — произнесла Гвенет, и в её взгляде что-то нехорошо блеснуло. — И если ты не уберёшься с его пути сегодня, завтра, боюсь, произойдёт что-то непоправимое. Потому что я знаю Хэла. — Она медленно кивнула. — Я знаю, что этот сукин сын из себя представляет. Я могу так говорить, не прерывай меня! Я выносила и родила его, я заботилась о нём и воспитывала — и он всё равно вырос чудовищем. Таким же, как отец. О, да, я знала, что однажды кто-то узнает об этом, но не думала, что это будешь ты. Я помню тебя ещё маленькой, Констанс. Ещё ребёнком. И если это единственное, что я смогу сделать для тебя, я сделаю.
—
Гвенет Оуэн качнула головой.
— Нет, это невозможно. Я не могу. Просто послушай моего совета и уезжай оттуда куда-нибудь подальше. Покинь этот город. Нет. Этот штат; если нет возможности, я помогу тебе. Какой-то доступ к своему счёту, но я имею до сих пор — Джой занимается этим, если мне что-то нужно. — В её голосе вдруг появилось отчаяние, потому что Конни сидела перед ней, непонимающая и оцепеневшая. — Если хочешь, пережди завтрашний день хоть здесь, в этом городишке занюханном, но не возвращайся в Смирну, молю, Констанс! Я помню тебя ещё ребёнком. Ты вылитая мать, а я так её любила.
— Но я не могу, — прошелестела Конни в ответ. — Я приехала, чтобы узнать о Хэле то, что он от меня скрывает. И я обязана это сделать.
— Нет, не обязана! Не говори так. Послушай, Констанс. Тебе нужно делать то, что я говорю. — Гвенет была в отчаянии.
— Так или иначе, я своего добьюсь. Гвенет, вы плохо знаете, на что я способна, если мне дорог какой-то человек.
— Он не может быть тебе дорогим человеком! — едва не воскликнула та, но тут же окоротила себя, помолчала и куда тише добавила. — Потому что он опасен, и для себя, и для тебя.
3
— Я не хотела рассказывать никому эту историю, — она задумчиво покачала головой, глядя поверх плеча Конни в окно, на пролесок, сквозь который в самой глубине стлался слабый туман. — Надеялась, что она умрёт вместе со мной, и никто ничего не узнает. Я и сейчас надеюсь, что ты просто послушаешь меня и поступишь, как я сказала, потому что так будет лучше и спокойнее. Но вижу, что ты упрямством пошла в Терезу… что ж. Хорошо, я расскажу. Я устала хранить это; и так пронесла через всю жизнь, как свой крест. И если это позволит помочь тебе. Спасти тебя… потому что я убеждена, что под Хэллоуин мой сын не задумал ничего хорошего… тогда к чёрту.
Она слабо улыбнулась, и в её глазах блеснули слёзы.
— Я всегда хотела дочь, Констанс. Как я завидовала своей сестре, Господи Боже. Тереза всегда была везучей. Не такой, как я. Она получила от жизни всё, что причиталось. А я — одни только страдания. Но хорошо, я скажу про Хэла то, что должна. Не буду просить, чтобы это осталось в тайне. Вряд ли ты сможешь сохранить её, учитывая все обстоятельства, но мне больше нечего бояться. Со дня на день кое-что случится, и я уже буду свободна. Да. Свободна от этого насовсем.
Я вышла замуж, когда мне было двадцать семь лет. Можешь сказать, что я припозднилась — ну что ж, так и было. Я работала секретарём в Нью-Йорке, в крупной фирме, сейчас она уже распалась, но тогда подавала большие надежды. Я не хотела бросать работу, но познакомилась со своим мужем, Норманом, на рождественской вечеринке. Его туда привели какие-то друзья мужа Терезы. Норман начал за мной ухаживать с того вечера, постепенно мы стали парой. Когда это случилось, я… я забеременела, но была ещё вне брака. Чтобы не поползли пересуды, мерзкие слухи между соседей, пришлось сделать то, что я сделала.