Хэллоуин (сборник)
Шрифт:
Он постоял несколько секунд, вглядываясь внутрь. Прямо напротив входа в дальней стене виднелось пыльное оконце, слабый свет с улицы сочился навстречу распахнутой двери. Кит поднялся по ступеням, перешагнув порог. Сени были холодные, несерьезные, как летняя веранда, и неподвижный воздух, казалось, впитал в себя застарелый смог прошедших морозов, осевший на стенах колючим инеем. В дальних углах угадывалось что-то похожее на ящики, у порога Кит заметил только веник из прутьев, прислоненный к бревенчатой стене. Дверь в дом, обитая дерматином, простроченная шляпками обойных гвоздей, походила на драный ватник, зачем-то распятый на стене. Мощные петли для навесного
Далеко на улице просигналила машина. Кит вздрогнул, испытав мгновенное, почти непреодолимое желание опрометью броситься прочь. Ежики тоже что-то такое почувствовали, в животе заворочались тугие комки – шалишь, парниша. Кит выдохнул несколько облачков пара, особенно заметных в косом столбе жиденького света из оконца, и ткнул пару раз кулаком дерматиновую дверь – постучал вроде. «Зачем? – мелькнуло в голове. – Меня здесь и так ждут». Угол рта опустился. Кит не стал ждать приглашения, старуха могла быть глухой, как осиновая колода, зря, что ли, в трубку так орала…
– Эй, хозяйка, – позвал Кит, переступая порог, – можно?
Не было у него никаких ожиданий. Какие, на хрен, ожидания, если тебя попросту поставили раком и дерут несколько часов, прозрачно намекая, мол, будешь трепыхаться – выблюешь собственные кишки? А все же торкнуло.
Кит зажмурился и перестал дышать. Потом вытаращил глаза, рот открылся сам по себе, руки безвольно повисли, словно приставленные к телу посторонние предметы. Легкие запылали, и Кит таки вдохнул теплый, но свежий воздух с ароматом дорогих сигарет. Глаза увлажнились от напряжения, он заморгал часто-часто, как будто надеялся смахнуть наваждение движениями век.
Перегородок внутри дома не было – совсем. В центре комнаты пылал открытый огонь в квадратном поддоне, выложенном облицовочным камнем. Раструб вытяжки жадно нависал над языками оранжевого пламени, труба квадратного сечения врезалась в потолок. Кит «поплыл», словно жестко получил в бубен. В ушах тонко звенело, взгляд не мог задержаться на чем-либо. Череда деталей обстановки никак не складывалась в голове в цельную картинку. Пластины дорогого ламината и угол длинноворсного бежевого ковра. Плазменная панель на стене и музыкальный комплекс, мигающий разноцветными огоньками, как приборная доска в самолете. Угловая тахта в дальнем углу с разбросанными подушками и подушечками и кресла замысловатой формы, напоминающие спеленатые облака. Кухонная зона, отделенная от остального пространства высокой стойкой, нашпигованная техникой, как космический корабль в фантастическом фильме. Большие панорамные окна, в одно из которых виднелась голая, до самого горизонта, холмистая равнина с тремя лунами в дымчатом фиолетовом небе, другое же было плотно зашторено.
Кит сглотнул, в ушах щелкнуло, слуха коснулись тихие заунывные звуки, изредка прерываемые неритмичным бух-бубум, от которого вибрировали зубы и выворачивало суставы, как в горячке.
– Пришел, – знакомый скрипучий голос проткнул Кита насквозь, словно вязальной спицей.
Он завертел головой, но никак не мог определить, откуда донесся звук, и детским жестом потер глаза. Когда черные мухи и цветные круги истончились до прозрачности и разлетелись к периферии зрения, он увидел ее.
Старуха сидела за кухонной стойкой на высоком табурете со сверкающими в отсветах пламени хромированными ножками. В окружающем ее великолепии она казалась не уместнее печного ухвата в роли пульта дистанционного управления плазменной панелью на стене. Грязно-седые космы
– Пришел, – повторила бабка и заулыбалась. Большие уши поехали вверх, губы растянулись, как два дождевых червя, обнажая ослепительную белизну искусственных зубов. Редкая щетина топорщилась на подбородке.
Четыре низких светильника роняли свет на стойку. В пепельнице дымилась длинная черная сигарета, перед бабкой стояла бутылка «Гиннесса», а в высоком стакане, над столбом дегтярного цвета шипела мелкая пена. Кит слышал, как лопается каждый крохотный пузырек.
– Ну, – сказала хозяйка и глотнула из стакана. С донышка сорвалась капля, бабка утерла пену с верхней губы, мокрые усы сделались заметнее.
Кит выпрыгнул из ботинок, словно в них насыпали угольев, и подошел к стойке на негнущихся ногах, оставляя на ламинате влажные отпечатки.
– Вот, – пробормотал он, выкладывая на стойку айфон, аккумулятор и новый пакет подключения от «Мегафона». – Я…
– Что?
– Я, – повторил Кит, рассматривая замысловатый узор столешницы, – я больше не буду. Извините…
Его бросило в жар. Бум-бубух стало повторяться чаще, и у Кита появилось ощущение, что его череп стал пластилиновым, а заунывные звуки формуют кости заново. Пот мелкими капельками выступил на верхней губе, во рту пересохло.
– И?
– И, – Кит сунул руки в карманы, правая нащупала одну из шариковых ручек и принялась тискать пластик подрагивающими пальцами, – и ежиков уберите, пожалуйста…
– Ежиков? – Бабка вздернула карандашные брови, а потом захихикала. – А-а-а, ежиков…
– Пожалуйста, – попросил Кит и неожиданно для себя выпалил: – С наступающим вас…
На секунду все звуки замерли, словно сам воздух застыл янтарной жижей, а потом тишина лопнула, разбитая вдребезги утробным кастрюльным звоном. Кит вскинул взгляд. Старая ведьма звонко смеялась, вздрагивая плечами в плюшевой жилетке, сигарета дергалась в артритных пальцах, дымок выплясывал антраша. Черные глаза увлажнились.
Краем глаза Кит заметил неясное движение в окне, что-то изменилось в пейзаже, двинулось, дрогнуло и пошло рябью. Бум-бубух, бум-бубух…
– Уберу, – выкрикнула бабка сквозь смех и слезы. – Ох, уберу, милай! Вона у меня в подполе скляница с красной крышечкой, а в ней – настоечка. Как рукой сымет…
В подполе?! Кита затрясло. Какой, в жопу, подпол?!
– Ты уж сам… Прости старую. Колени не гнутся лезть, а скляница одна такая там – не спутаешь… хи-хи-хи-хи… слева, в углу настоечка…
Кит почувствовал запах ее дыхания: вонь мусорной кучи, пропитанной «Гиннессом». В животе закрутило.
– Пожалуйста, – прошептал он почти беззвучно. – Я же вернул вам те…
Слова застряли в горле, столпившись в панике. Кит забыл обо всем: об окне, старухе, ежиках и своей пульсирующей голове. Зеленая коробочка с сим-картой и инструкциями по подключению все так же лежала там, где он оставил ее минуту назад, а рядом – ржаной заплесневелый сухарь размером с ладонь. Угол сухаря обломан, но осколок лежал рядышком. И никакого айфона.